Он отвечал: «Я занят, не видишь? Ко мне жена приехала». В следующий раз он крикнул: «Ну не сейчас же ты пойдешь платить за квартиру?» Она еще раз сунулась, он ушел и закатил громкий скандал. После этого мать на какое-то время стихла.
Он сказал раздраженно:
– Просит меня заплатить за квартиру! Она уже месяц не платит.
– А всегда платила?
– Да. Что ей в голову въехало!
– Может быть, считает, что тебе пора тоже участвовать в этом?
– Да меня год не было!
Она хотела возразить, что за квартиру платят в любом случае, но промолчала.
Поели, после чего он попросил ее собрать посуду, отнести ее на кухню и помыть.
Когда она вернулась с мокрыми руками (полотенце в кухне висело грязноватое), он сам вышел из комнаты и явился с постельным бельем.
Отдал его ей, сказал «Постели на диване», она выполнила его указание, удивившись, что белье было несвежее явно.
Но что делать, легли, сделали свое дело. Затем начался разговор:
– Я тебе написала письмо. Прочти.
И он взял письмо.
А там были перечислены все траты за те восемь месяцев, что он жил в их доме.
Он ответил подробно:
– Ты не прошла испытательный срок. Понимаешь? Это был у тебя испытательный срок. Я решал, жениться или не жениться на тебе. Плохая маленькая квартирка в пятиэтажке под Москвой, ребенок взрослый, ты вообще зарабатываешь мало. Но ты была мне предана, я это ценил. Покупала всё – и ни слова. Мне это было приятно. А потом ты стала другая. Прятала всё. И я потерял к тебе доверие. У меня уже была одна жена, тренер по плаванию. Я занимался плаванием, был кандидат в мастера. Короче. Мы поженились. Она не захотела жить в коммуналке у меня, она снимала двухкомнатную квартиру для себя одной, ну и я переехал к ней. Но не с пустыми руками. Мама у нас в квартире немного помогала одной старушке, а когда эта старушка ночью умерла, все равно добру пропадать, мы перенесли часть ее мебели к себе и тогда вызвали скорую. Соседи кинулись всё выносить, но уже пришла милиция, ее комнату опечатали, там были наследники. Ну а мы с мамой той же ночью договорились с перевозкой, и мы все это – мебель и все упакованное, мама постаралась завернуть и обвязать веревками, люстру, картины, скатерти, настольные лампы и посуду – погрузили вот как раз через окно, ты этот путь прошла – и увезли к моей жене. Потому что соседи уже нос стали совать и наследникам звонить, мама слышала. Короче, у нас с женой стала богатая квартира, все удивлялись просто. Жена была суровая у меня, ничего в этом не понимала, даже сказала: «Забирай свое краденое», когда мы поссорились. Не понимала, что это большие деньги.
Вообще, она хотела, чтобы я тоже платил за квартиру, я понял. И сам покупал продукты, там, бытовую химию, туалетную бумагу и так далее! Готовила она, это правда. Из своего. Это же нормальная семейная жизнь, жена готовит. Но ведь я сколько внес! И продавать не хотел, это на будущее. Купим квартиру, надо только подождать, пока родня той бабки успокоится. Они следили по всем антикварным магазинам.
Ну и она ругала меня, один раз мы даже разодрались, оба спортсмены. Только я ведь мужик! Навалял ей. И уехал к себе. Пожил два денька, как раз суббота была, думаю, надо мириться. Звоню – не берет трубу. Смеюсь, думаю, тем слаще будет примирение. Еду. Открываю дверь своими ключами. Опа! Пустая квартира. Ничего нет, пол, стены. И никаких ее следов, моей жены. Может, ее убили и ограбили? Да нет, думаю, если бы убили, были бы следы драки, она так бы не сдалась. А тут – пыль, пусто. В ушах звенит. И до сих пор я на ней женат. А ты не прошла испытательный срок, извиняюсь. И это ты меня к себе зазвала, я ни о чем не просил. Ты не прошла срок ни по каким параметрам, покупала мне старье, секонд-хенд, думала завоевать этим, да? Всё, я пошел спать к себе за шкаф.
Тут же она собралась, не хотелось спать на грязном, и покинула его, как оказалось, навсегда.
Последнее, что ей сообщили о нем, – это то, что он жил с работницей пивзавода в Очакове у нее в однокомнатной квартире, она родила дочку, и однажды утром в 6 часов он поехал на велосипеде за пивным суслом, его дешево продавали в ларьке при пивзаводе. Он отправился по дороге, а рядом ехал грузовик, а впереди автопогрузчик с краном, цепью и крюком, крюк был за что-то там зацеплен впереди. И вдруг крюк сорвался, и этой отлетевшей цепью с крюком на конце ударило прямо ему, этому ее бывшему бойфренду, по голове. И он упал с велосипеда. Водитель грузовика остановил тот автопогрузчик, вызвали кого надо к погибшему.
А на поминках уцелевшие друзья вспоминали общие загулы и ту кровать на шести ногах, знаменитый на Никитских воротах сексодром, и даже развеселились, как часто бывает на поминках. Притом все жалели мужика, какая-то нескладная оказалась его жизнь. Да и смерть. Но про это никто ничего не сказал. Их собственные жизни тоже уже требовали ответа.
Рита и ее дети
И наконец он все-таки произнес эту фразу – «на себя посмотри». Надо сказать, Рита уже ждала чего-то в этом роде.
Их роман развивался уже с полгода, такой международный роман по сватовству, нью-йоркский друг сказал «а давай-ка я тебя познакомлю с одним русским, живет в дебрях Парагвая».
По этому случаю земляк вскоре прилетел, и они с Ритой провели неделю знакомства между постелью и ресторанами. Платила, так получилось, Рита, профессор университета в Подмышке Америки (так местные называли свой город из-за климата), и она же в том числе возместила и транспортные расходы. Гуляй не хочу, широкая душа (в широком теле, Рита стала толстая после аварии). Гость был тронут и счастлив, когда она отдала ему деньги за билеты. Буквально как ребенок!
В следующий раз он явился уже с сыночком лет восьми, дело было на рождественские каникулы, этот сын от второго развода доставался ему на все праздники, Мигеле.
Итальянский ангел с картины Рафаэля, кудрявый и пухленький, Мигеле воспринимал Ритину растроганность как назойливость, был враждебен, обниматься не желал, бормотал с отцом по-ихнему, а отец, надо это видеть, оказался очень нежным папашей, от Риты довольно демонстративно при сыне отстранялся, и она понимала – чтобы не ранить его сердечко, преданное далекой маме. Эдик все время разговаривал с ним только на его языке, насобачился в чужой стране. По-английски принципиально ни словечка.
Любое женское сердце от такой отцовской привязанности тает и капает, и Рита в этом случае не была исключением. Примеряла его чувства на общих будущих детей. Смешно разговаривала с Мигеле по-русски, стуча себя в пышную грудь: «Я Рита, а ты?»
Он никогда не отвечал и, видимо, ревновал, отворачивался, отец шептал ему в кудряшки что-то. Малый смотрел исподлобья огромными шоколадными глазами, у отца-то бледно-голубые, южная кровь сильней. И ни капли этот Мигеле не был похож на папочку. Зарождались мысли о том, что у нас будет такой же ангелочек. Когда будем вместе. У Риты тоже очи будь здоров. Иногда, в тяжелые минуты, она думала: как у коровы.
