Мила, взмахнув руками, выбегает.
ВАДИМ. Где в Майами? Адрес есть? Как его фамилия? Это важно сейчас.
ДАША. Нет. Я вам специально не сказала, где это. Это не в тайге и не в Майами. Забудьте. Лиза до сих пор хочет его найти.
ВАДИМ. Хороший член секты лучше безбожного алкаша. Да… Но потом ваш муж к вам все-таки вернулся?
ДАША. Да, Игорь был страшно привязан к Николке. И потом, видимо, там, в его новой семье, там было ему не очень. Ребенок родился, квартира маленькая, у его сожительницы мама, папа, сестра… Я Игорю позвонила, сказала, что Николка стал мочиться в постель и кричит по ночам. Они встретились в кафе. Никола его привел домой. Никола очень гордился. Уже не кричал во сне. Вел себя хорошо. Был счастлив. Но, как вчера оказалось, это все завязалось ненадолго. Пытка какая-то. Качели-карусели. Туда-сюда.
ВАДИМ. Ну хорошо. Вернемся к сегодняшнему дню. Вы отошли от вольеры. Дальше что?
Даша не может говорить.
ЛИНА. Ну поешь хоть что-нибудь. На тебе яблоко. Это наше, прошлогоднее. (Трет его о рукав, протягивает Даше.)
ДАША (берет яблоко и вдруг страшно кричит в сторону кулис). Никола! Николка! Иди поешь! Тут яблоко тебе дали!
ВАДИМ. И он вдруг в этот момент убежал от вас?
ДАША. Яблоко тут! Никола!
Шаги по крыльцу. Все смотрят на дверь. Входит МИЛА.
МИЛА (рассерженно). Ну хоть кол на голове теши… я начала стучать, они тогда душ пустили… Принимают холодный душ в чужом доме Вадима.
ДАША (возвращается, садится). Мы идем с Николой, и тут я на ходу роюсь в сумке и замечаю, что у меня пропал кошелек. Там хоть немного, но на электричку бы наскреблось. А потом я хотела занять у Игоря на обратный путь.
МИЛА. Как, после скандала?
ДАША. А что, он мне не муж? В семье всегда что-то происходит, но все же всегда заканчивалось!
ЛИНА. Ну. И как Николка исчез?
ДАША. Я стала рыться. У меня в сумке был полный ералаш. Но Никола никогда бы не взял чужое!
МИЛА. Никто тут не мог взять ваш кошелек. Мы все друг у друга на виду. Вы сами выронили. Вы ведете как больная! Сама все потеряла и истерит.
ДАША. Я Николе говорю: по-моему, я оставила у Линочки кошелек, я сбегаю. И пошла. А сама все рылась в сумке. Все наши денежки, говорю, пропали! Подожди меня! Ой, ребенок плачет? Николка? (Кидается к двери.)
МИЛА. Это не ребенок кричит, это девка воет, я слышала! Они якобы моются там, в душе!
ДАША (стоя в дверях). И уже подбегая к вашей даче, я нащупала кошелек на дне сумки. Зажимаю кошелек в кулаке, оглянулась, а Николки нет. Голова совсем пустая, там как колокольный звон.
МИЛА. Да! Звон! Шизофреник.
ДАША. Руки-ноги трясутся. В районе желудка горит лампочка тревоги. Побежала. Кричала.
ЛИНА. Выпей-ка чаю. (Наливает ей чаю, протягивает чашку.)
ДАША (не беря чашку). Спасибо. (Кричит.) Нико-ла! Иди выпей чаю! Он не пил чаю с самого вчерашнего вечера. (Рыдая.) Никола!
ВАДИМ. Ну не надо, не надо. (Гладит Дашу по рукаву.)
МИЛА. Ты что, она сошла с ума. Не видишь? Надо вызывать психоперевозку.
ВАДИМ. Говори тише, говорить надо спокойно, а то мне ничего не понятно. Что было дальше?
ДАША (вопит). Нико-ла! Чай пить! (Вадиму.) Я уверена, он меня слышит и он вернется. Ему страшно хочется пить. Как мне.
ЛИНА. Пей, когда он придет, я ему налью еще чаю. Пей, пей. (Подносит ей к губам чашку, Даша немного отпивает.)
ДАША. Ну вот, когда я вернулась на старое место, Николы там не было. Я стала бегать туда-сюда. Когда я в третий раз пробежала мимо будки сторожа, я поняла, что хожу кругами. Кругами, понимаете? (Чертит в воздухе спирали.) Все кругами и кругами, кругами и кругами.
Мила берет со стола чашку и выплескивает Даше в лицо.
ВАДИМ. Не надо, не надо.
Мила вскакивает, замахивается, чтобы дать Даше пощечину, но Лина перехватывает ее руку. Сажает Милу на стул.
ДАША. Я должна идти, всё. Надо искать. Но я не могу идти. (Начинает кричать.)
ВАДИМ. Он найдется, он скоро сам найдется. Мы его поищем, успокойся, Даша. (Берет ее за руку, щупает пульс.)
ЛИНА. Он ведь все тут ходы-выходы знает, он с ребятами бегал три года назад. Когда вы тут жили… Он не потеряется. Он просто убежал. Ты поняла? Скорее всего, он пошел на станцию.
ДАША. У него же нет денег совсем! Там не пускают без билета!
ВАДИМ. Значит, он пойдет пешком по рельсам. Тут мы его и догоним.
ДАША. Тут километры. Дачные километры. Он за три года все забыл. Он и вашу-то фамилию не знает.
ЛИНА. Здесь нас все называют теперь «кошкин дом» вместо фамилии.
ДАША. Он ничего не ел с десяти утра! И не пил со вчера вечера! И я ему не купила кока-колы! Каждая копеечка на счету. Я ему и на поезд взяла детский билет. Он маленького роста! Он еще стеснялся и боялся, что в поезд не пустят. (Кричит.) Нико-ла! Вернись! Мы никуда не едем! Верни-ись! Прошу тебя!
МИЛА (встает с протянутой ладонью, хочет дать Даше пощечину). А ну, уймись!
Лина с силой сажает Милу.
ВАДИМ. В доме валерьяновка есть? Что-нибудь?
ЛИНА. Есть, есть, осталось две таблетки. Мне наша Ольга Петровна выписала от бессонницы. Ты ничего не пила?
ДАША. Нет.
ЛИНА. А то в сочетании со спиртным это может дать кому, Ольга Петровна сказала. (Выбегает.)
ВАДИМ (перебивая разинувшую рот Дашу). Что ты обычно принимаешь? Что тебе купить?
Вбегает ЛИНА, сует Даше в рот таблетку, дает запить. Насильно держит чашку у ее рта, обливает ее.
Он ведь знает, где станция? Он скорей всего пойдет по шпалам.
МИЛА. Не дай бог. Тут у соседей два парня пошли по рельсам… Я помню…
Даша встает, идет к двери. Лина ее сажает на диван.
ВАДИМ (делая знак, что это секрет). Я пойду на станцию, дальше быстро по шпалам. Я его найду. А ты, Лина, пробегись до деревни. Поспрошай бабок.
МИЛА. Самолет же! Самолет в США!
ВАДИМ (не слушая). Может, он через деревню на шоссе подался. У нас тут только две дороги, на Трухановку и на станцию. В лес он не пойдет. Как был одет Никола?
ДАША. Он был одет… Так. Джинсы. Белые кроссовочки, белые носочки, синяя маечка… (Кричит.) Нико-ла!
ВАДИМ. Ну все, я пошел.
МИЛА. Я с тобой, я не в силах больше этот распад наблюдать, этот вой. И ты можешь не услышать сзади себя поезда, а я услышу.
