Лина, находясь на столе, наклоняется, берет со стола нож, стоит, держа его в руках. Смотрит на него, на Милу. Мила пригибается, ползет за письменный стол.
Лина срезает конец веревки с гвоздя, держит веревку в руке.
Я уже не могу встать. Ну прошу, пойди поищи его… Николу. Он ведь погибнет! Давай иди! Не надо! Не на-до! Брось! Брось веревку…
Мила отрезана от выхода. Она берет тарелку и, сев на корточки, прикрывается ею как щитом. То горло, то живот.
ДАША. Она шлюха. Гадина. Соска рваная. Я из Петербурга, я не умею матом. Она вонючка. Гнилая мочалка. Прощайся с жизнью. Прихлебательница у спонсоров. Секретарша, сосущая у шефа. Воровка детских пособий. Убийца инвалидов. Ты несешь разврат. Тебя убить надо.
Лина с веревкой в руке и ножом в другой соскакивает, берет стул, идет в противоположный угол комнаты. Там проделывает ту же манипуляцию с другим концом веревки. Деликатно проходят обратно двое рабочих. Не смотрят по сторонам. Здороваются.
МИЛА (сидя за стулом). Катитесь отсюда, да.
Рабочие быстро уходят в боковую дверь. ЛИНА соскакивает, движется с веревкой к умывальнику, берет мыло. Отодвигает стол, выходит на улицу.
(Даше). Подыхай, ты, никому не нужная старая мочалка. (Набирает на мобильнике текст.)
ДАША. Сосешь из Вадика всё – силы, деньги, жизнь семьи.
МИЛА. Я просто пью сперму. Пила бы ты сперму, тебя бы не бросили как падаль.
ДАША (приподнимается, смотрит в окно). Линочка вошла, стоит перед душем…
МИЛА. Душ освободился, что?
ДАША. Линочка стоит перед душем с веревкой. С мылом и веревкой.
МИЛА. Бон вояж. Туда и дорога.
ДАША. Беги, проси прощения. Она сейчас повесится…
МИЛА. Хара кири.
ДАША. Линочка! Ли-ина!..
МИЛА. Правильно делает. Ей не жить, она все поняла.
ДАША. Вадим тебя погонит. Я все ему расскажу.
МИЛА. Уже не успеешь. Да он никого не слушает. У него так устроены уши. Он только себя слышит. Это для него самая важная самозащита.
ДАША. Защита? От кого? Я же не могу двигаться, ты видишь. Совсем. Ноги не слушаются. Спаси Лину! Она сейчас уйдет! Я умираю.
МИЛА. Она всегда надо мной смеялась втихую, не принимала меня за человека. А у меня там все с мышиный глазок, понятно? Это он, он мне сказал.
ДАША. Я не могу двинуться… Я не могу…
МИЛА. Можешь прекрасно. Если твоего Николку на твоих глазах будут насиловать… Пьяные подростки из деревни Трухановка… как сейчас недалеко отсюда… (Смотрит в компьютер, ищет.) Так, так… (Набирает номер.) Алло! Скорая психиатрическая? Тут одна женщина пошла в душ вешаться. Заперлась там на щеколду. Сорок с лишним лет. Лина Николаевна… Фамилию не знаю, я случайный человек, приехала к ней покупать кота… У нее кошачья ферма тут, кошками торгует… И вторая женщина приняла большую дозу наркотиков и алкоголя. Коллективное самоубийство. Я улетаю в Америку срочно. Адрес? У них фирма по продаже кошек… Деревня Трухановка, их тут все знают. Кошкин дом два, фирма называется. Она взяла нож, типа всех зарежу, схватила веревку, мыло и в душе заперлась, я посмотрела в окно… Нож с ней, будьте осторожны! Душ слева от дома, как войдете в калитку. Меня как зовут? Неважно. Это благотворительный фонд «Свет во тьме». Записали вызов фонда?
Кладет трубку, долго, минуты три, смотрит в окно. Пожимает плечами. Смотрит на часы, кивает. Берет со стола небольшой нож, осматривает его, берет сковороду, загораживается ею, как щитом, подхватывает сумку и осторожно выходит. За порогом с силой швыряет сковороду обратно в комнату. Грохот. Заглядывает на террасу. Смотрит на Дашу. Та неподвижна. Исчезает. Звучит и замолкает сирена скорой помощи, затем стук, бряканье, топот, крики «Что такое?», «Что такое? Помогите!», «Боже мой, помогите!».
Из двери высовываются головы, скрываются, снова появляются – и как муравьи по своей тропе, осторожно уходят рабочие с узелками, лопатой, ведром и полиэтиленом.
Звучит музыка, над сценой вспыхивают каскады света. Голос, объявляющий: «Это конкурс „Талант“!» Аплодисменты.
Второе действие
Те же декорации. ЛИНА за компьютерным столом в стороне.
ДАША сидит на диване. Горит свеча.
ВАДИМ входит, каменеет.
ВАДИМ. Ооо! (Останавливается, стоит как вкопанный.) А почему света нет? Во всем поселке нет, я ехал… Кто это тут? Кто? Вы две? Вы две живы? Вы живые? А я-то беспокоился… Ехал сюда как на казнь… А вы обе две живы. Спасибо тебе, спасибо тебе сан теянархос отк гоб шан, что несовершенное теалед совершенным. (Складывает пальцы как Мила, опускается на локти, подняв зад.) Как в адову пропасть спустился…
ДАША (загробным голосом). Ты догадался заранее. Нас нет. Мы умерли. Нехристь, ты попал в чистилище вместе с нами.
ВАДИМ. Так что буквально с плеч долой. Как я рад вас видеть! Ооо! Какая приятная неожиданность! Ооо! Здравствуйте вы все обе! А до меня докатывались сведения, что это… Что это самое… Какое приятное это… А это… Оказалось… Что сидите тут… Это… Свет отключили? Еду по поселку, ничего не горит… А я все думал, что то, что моя подруга по жизни повесилась из-за любви ко мне, это мы прощаем, потому что это акт высокого самоухода, самопожертвования по типу тиваносс-сосчияая.
ДАША. Да нет, мы мертвые. Ты на тот свет попал. Сначала мы попали в чистилище, а потом нам всем прямая дорога в ад.
ВАДИМ. Ты тут брось здесь разводить ахинею… Что, так сказать, мелешь. (Складывает пальцы.)
ДАША. Это пока тут преддверие, нам еще десять дней ждать, а потом нас ввергнут в пекло. Твой самолет ведь взорвался, ты не заметил, спал, наверно. И ты тоже взорвался. Мы знаем это тут, мы всё объемлем разумом. И твоя сожительница тоже возбухла от огня, вздулась, зажарилась, лопнула, почернела и понеслась горелыми лоскутьями наземь в ледяной атмосфере десяти километров над землей. И все дальнейшее тебе кажется. Прилет, аэропорт, приезд сюда. Ты же не знал при жизни, что тебя ожидает потом. Что после своей смерти ты попадаешь в чистилище, через сорок дней мытарств тебя с нетерпением ждет дьявол, в которого вы никто не верили при жизни, а если есть Господь, есть и он, и он верил в вас, хохотал от радости каждый раз, когда вы совершали предательство, гнусность, когда вы воровали, развратничали, совращали пенсионерок, проявляли безжалостность и скупость, когда вы охотились за душами, увлекали их в свои сети, толкали на суицид и получали от них все, и он тебя дождался. И мы тебя дождались. Ты на том свете. Приветствуем тебя. Это преддверие ада. Мы сюда попали, она как самоубийца, я как распутница, ты как еретик и сектант, развратник, убийца, вор и изменник. Но мы сорок дней не можем отсюда никуда уйти, и ты будешь с нами здесь еще наши десять дней. А потом один будешь тут торчать еще месяц. Без света, без солнца, никакой еды, будешь мучиться от жажды и голода. И только потом тебя сунут в котел, и ты будешь кипеть в котле навеки. За то, что изменил Господу нашему Иисусу Христу.
