То же и здесь. Только здесь проще. Здесь он сам. Ну, он так думал, пока не поумнел, разобрался, что к чему. А потом все. Назад дороги нет. Потом поставили перед выбором. Пришлось выбрать Барина. У него было хорошо работать, спокойно. До настоящего момента, вернее, пока не получил этого задания. Еще тогда кошки в его душе начали свой концерт. Шеф предъявил веские аргументы. Кошек пришлось придушить, но меньше орать они от этого не стали. Потом, после удачного захвата, они поутихли и зашевелились вновь, лишь когда он собрался в пещеру. Но тогда он это отнес к мукам совести. Он догадывался, что не зря Барин послал с ним своих нукеров, и видел, что Санек настроен на самый жесткий вариант. Он даже допускал, что расправу они устроят в этой пещере, – больно удобной она выглядела для этих целей. Он допускал возможность расправы, хотя и не хотел этого. Уж очень понравился ему командир туристов. Честный, открытый, сильный, о своих людях беспокоится больше, чем о себе. Даже Санек, с удовольствием поливавший дерьмом всех в группе, не сказал о своем командире ни единого плохого слова, разве что тот защищал самого слабого из коллектива – этого местного дурачка, которому отдал пресловутый нож. Но это опять же говорит только в пользу старшего. Такого человека хорошо в друзьях иметь, а не во врагах. Нет, не хотел его гибели Спец и даже где-то глубоко в душе был рад, что тот ушел. Но как?! Ведь все правильно сделал! Взял двоих самых слабых, привязал их к Абреку, тот их голыми руками порвет как тузик грелку, даже будучи пьяным, голым и связанным. Неужели это чмо, которое визжало как девчонка, плакало и унижалось, сумело разоружить Абрека, которого даже Барин боялся? Как? Да теперь это уже не суть важно. Сейчас главное – достать то, из-за чего это все затевалось. Сделать это могут лишь оставшиеся туристы. Санек говорит, что мы туда по габаритам не пройдем. Значит, надо туристов на свою сторону перетащить. Сейчас сходим, проведем рекогносцировку. Может, Шнырь протиснется. Тогда его вместе с остальными пошлем. А завтра будем копать своими силами. Тем более что скоро эти, которые за завалом остались, назад прибегут. Они либо освобождать своих пойдут, если выход найдут, либо, что наиболее вероятно, посидят день-два, пока фонари работают, а потом потихоньку завал разбирать начнут. Санек говорил, что пещера не исследована. Идти в нее без фонарей и снаряжения глупо. Значит, будут готовить выход через вход. А дальше либо прорыв, что для них равносильно самоубийству, либо переговоры. Вот тогда и решим, кого карать, кого миловать. Значит, надо: пост перед пещерой – два человека. Общее наблюдение с точки, с которой видна почти вся тропа, – один человек. Санек показал – вот пусть он и наблюдает. Шныря ему еще дам. Лишним не будет. За туристами сам погляжу. Боюсь, мои парни их напугают.
Рассудив таким образом, Спец заметно повеселел. Прибавил настроения и куда-то пропавший труп Боцмана. Все, в том числе и туристы, видели, что Боцман исчез. Значит, живой. Был. Раненый он не опасен. Вечером сам приползет. Ну а нет – это его проблемы. Спец его не убивал. Правда, тут нестыковочки имеются. Гном утверждает, что Боцман был почти мертв. Но Гном мог ошибиться, такое бывает. Вдруг Боцман очнулся и сумел уползти куда-нибудь под камень. Далеко ему не уйти, с его-то раной. Только под камнями его нет, Бай там все излазил. Единственное объяснение – звери. Причем довольно крупные. Однако такого зверья тут не водится. Да и следов нет. Никаких. Все это очень странно. Одни загадки, а Спец очень не любил загадок.
Трудный, насыщенный событиями день неуклонно катился к своему завершению. Воздух заметно похолодел, зашевелился ветер, краски стали более мягкими, а тени резкими. Горы темнели и отдалялись, и только кончики вершин все еще сияли прощальным солнечным светом. Надвигались вечерние сумерки, а вместе с ними и сосущее чувство тревоги, пробуждающее нервозность и жажду деятельности.
Спец сидел у костра и помешивал большой ложкой на длинной деревянной ручке густое, вкусно пахнущее варево. Вся оставшаяся в лагере немногочисленная команда, состоящая из трех пойманных туристов, Санька, державшегося немного обособленно, и двух вооруженных бандитов, собралась за столом в ожидании ужина. Один из бандитов, впрочем, сидел чуть в стороне, держа всех остальных в секторе обзора.
– Ну что, ребятки, – произнес Спец, – сложная у нас ситуация получается. Я пришел за своей долей. Да, да, за своей, чего лыбишься. Здесь без моего разрешения никто не ходит. Вам внизу это любой подтвердит. То, что вас ваш командир не предупредил, ничего не меняет. Почему он так поступил – то ли посчитал ненужным, то ли рассчитывал на помощь какого-то бугра городского, – мне неведомо. Скорее всего, и то и другое. Мы с Барином взаимодействуем, не без этого. Я даже Санька знаю. Но мы представляем разные организации. Ну, это не ваша кухня. Это ваш старший знать должен был. Так что ваша неосведомленность – косяк вашего командира. Ну да это на его совести, я не кровожадный. Убивать вас я не собирался и не собираюсь. Даже все забирать не в моих правилах. Обычный тариф – тридцать процентов находок. Так как вы со мной свою вылазку не согласовали, то пойдете по повышенной ставке – пятьдесят процентов, и все. Зачем мне мокруху на себя брать? Это мне же и невыгодно. Пойдут слухи, а мне жить на что, если сюда ходить никто не будет?
– А Боцмана за что убил? – зло спросил мужчина в зеленой куртке.
– Давайте сначала договоримся. Я с вами не знаком, поэтому представляйтесь сперва. Меня вы знаете. Я – Спец, вон там Бай, там Морро, а там Санек, вы его уже знаете. – Спец вопросительно посмотрел на вопрошавшего.
– Док, – представился турист. – А это Баламут и Дрон. Так зачем Боцмана убили?
– Крысятников не люблю. А если серьезно, то никто его не убивал. Вы же сами видели, что тела нет на месте. Очнулся и уполз куда-то. Бай там все перерыл, нет его. Значит, ушел. Сам к вечеру придет. Ты – доктор, должен был заметить, что рана не опасная, в бедро, по касательной. Пули не осталось, Гном посмотрел. Даже крови было мало, только болевой шок. А что по морде получил – так от этого не умирают. Нокаут глубокий, не больше. Тела нет, значит, жив, бродит где-то. А потом, ты ведь не мальчик уже, должен понимать, что если бы я тогда Боцмана не наказал, жестко, на грани фола, то потом больше крови пришлось бы пустить, чтобы вы поняли всю сложность ситуации.
– Пиксель вчера тоже пропал, – подал голос Дрон. – Тоже не нашли.
– Кто? – переспросил Спец.
– Пиксель. Один из наших, раненый, нога сломана, – пояснил Док. – Ночью пропал. Тоже не нашли.
– Ну, значит, скорее всего, они вдвоем где-то сидят. В дыре какой-нибудь укрылись, чай на травах пьют. Не то чтобы очень здоровые, но живые, вечером придут. Завтра – край. – Спец немного помолчал. Макнул ложку в варево. Достал, попробовал. Недовольно цокнул и продолжил: – Так что мы хоть и разбойники, но не кровожадные, не убийцы. И вполне вменяемые. А дальше вам решать, как с нами жить. Можете конфликтовать – тогда просидите здесь со связанными руками до завершения операции. Потом мы заберем свое, а вас оставим тут. Выходите сами. Пустыми. Сотрудничаете – получаете полную свободу действий, гарантии безопасности и пятьдесят процентов от доли. Решать вам.
