Всю дорогу домой Пашка принюхивался к сидевшему рядом, на заднем сиденье маминого красного «пежо», Федору.
— Чем от тебя пахнет, Укол?
— Больницей, чем же еще.
— Я когда лежал в больнице, от меня так не пахло.
— Это ты так считаешь! — хмыкнула Света. Паша насупился. — И хватит называть его Укол. Как гопники какие-то, честное слово. Дядя Федор.
— Как в «Простоквашино», что ли?
— Как в паспорте, что ли.
Федор смотрел в окно на проплывающие мимо дома. Он только сейчас понял, как безумно соскучился по городским улицам. По дороге. По своему автомобилю, который стоял в гараже Носа и ждал возвращения хозяина, который сразу же после выписки рассчитывал приступить к восстановлению своего железного коня.
— Что на работе нового, Свет? — спросил Федор.
Она широко и радостно улыбнулась.
— Я до последнего тянула, не говорила.
— О чем?
— Меня в информационное агентство берут.
— Да ладно, — поразился Федор. — В то самое, куда ты хотела?
— В то самое! Круто, правда?
— Как тебе удалось?
— Повезло. Я несколько недель назад тиснула им несколько эксклюзивов. По банде ДТА как раз, это же топовая тема последние три месяца. Они на моих новостях заработали себе кучу ссылок со всех ресурсов. И решили, в общем, что такой сотрудник им нужен. Вчера только на собеседовании была. С понедельника выхожу. Сначала выпускающим редактором, потом обещают в отдел происшествий взять.
— Офигенно. Поздравляю, Свет. Ты заслужила. Как удалось-то те эксклюзивы взять?
Света поколебалась.
— Долго рассказывать. У меня свои источники, ты же знаешь.
Света помогла поднять в квартиру Федора пакеты с его вещами, захваченными из больницы. Они заказали еду, в ожидании которой Света даже сподобилась закинуть в машинку все грязное. Сам Федор принял душ и лишь после этого почувствовал наконец наслаждение от возвращения домой во всей красе.
Света и Пашка вечером уехали домой. Федор сам не заметил, как сел за компьютер. Первые несколько часов он проверял почту и читал скопившиеся за время его отсутствия посты в их паблике в соцсети. Их было немерено. Добрая треть была посвящена ему, Федору. Здесь было все: от простых пожеланий выздоровления и возвращения в строй до шуток и стеба, от хохота над которыми Федор не мог удержаться.
А потом его мысли переметнулись к банде ДТА. Он искал все новости последних недель. Все, что пропустил. Зайдя на любимый ресурс с удобным поиском, Федор ввел «банда ДТА» в поисковую строку и отправил запрос. Статей было не меньше 20. Лента пестрела заголовками: «Банда ДТА поймана», «Обезврежены последние члены банды ДТА», «Оборотень в погонах — главарь автоманьяков с трассы М-4» и другие. Федор пробегал глазами каждый материал. В числе прочих он открыл и статью с громким заголовком «Тройное убийство в Подмосковье». Подзаголовок гласил: «Банда ДТА пошла в разнос: убиты авторитетный предприниматель и полицейский».
Это была статья об убийстве некоего Воронцова, который, по данным газеты, был лидером одной из крупнейших в Подмосковье банд угонщиков. Причем Ворон, так он проходил по полицейским сводкам, занимался угонами с 90-х — целых 25 лет.
Прокручивая колесо компьютерной мышки, Федор бегал глазами по строчкам. Он собирался уже закрыть ссылку и перейти к следующей, когда на мониторе появилось фото убитого «авторитетного предпринимателя».
Федор застыл, стеклянными глазами неотрывно пялясь на фото. Он узнал сразу. И словно бы не было последних лет, словно он не вырос, не позврослел, не преобразился из напуганного жизнью пацана в бизнесмена и предводителя одного из крупнейших в Москве движений фанатов стритрейсинга. Его разом отнесло в прошлое. В день, когда он уже видел это лицо.
Ему было 12. Самый паршивый год в его жизни. Отца похоронили два или три месяца назад. За этот довольно короткий срок, показавшийся вечностью, сдала мать. У нее барахлило сердце, по ночам она часто просыпалась с криком. Все чаще вызывали скорую. Светке было 10, и она растерянно взирала на происходящее, а потом уходила в свой кукольный мир, прячась в нем, как в домике. А Федя смотрел на мать и понимал, что будет только хуже.
Однажды ее вызвали в прокуратуру. Света была в школе, а Федя, который учился во вторую смену, мог остаться дома, но мать взяла его с собой. Она не решалась оставить ребенка одного дома — мать боялась, что, если она уйдет, то уже не вернется. А она нужна детям. Пока нужна. И Федор пошел с ней. Темноволосый следователь в темно-синем форменном костюме восседал за столом и беседовал с матерью, изредка поглядывая странным угрюмым взглядом на него, Федю, который сидел на стуле для посетителей у стены и растерянно осматривался в почему-то пугавшем его кабинете.
— …Мы провели большую работу, — бубнил следователь матери, старясь, чтобы Федя их не слышал. — Удалось выяснить, что в тот день эти бандиты после нападения на автобус, во время которого был ранен ваш муж… Они отмечали это событие в баре. Обмывали, так сказать. Нам удалось найти свидетелей и составить композиционный портрет одного из них. Фоторобот. Можете взглянуть?
— Зачем? Они же были в масках.
— Мы отрабатываем разные версии. В том числе версию, что у банды была информация. Что они действовали по наводке. Из всех челноков… простите, предпринимателей, которые ехали в автобусе, именно у вас с мужем была самая серьезная сумма. Посмотрите?
Мать слабо кивнула, страшась увидеть лицо того, кто убил главу их семьи. Следователь встал, снял со стены какую-то бумажку и положил перед матерью. Она долго смотрела, после чего покачала головой. Федя помнил, что она тогда всхлипнула. И сказала, что никогда не видела этого человека.
А следователь вернул бумажку назад, на стену, приколов ее булавкой. Он говорил с матерью еще минут пять, или даже десять. Федя больше не слышал ничего. И не видел ничего. Он смотрел лишь на бумажку на стене. Это было нечто среднее между рисунком и фотографией, подобные вещи Федя видел по телевизору в кино про милиционеров. На бумажке на стене было изображено лицо человека.
Его черты отпечатались в памяти Федора навсегда.
И вот сейчас именно это лицо — ошибки быть не может, Федор был убежден в этом больше, чем в чем бы то ни было еще на всем белом свете — смотрело на него с монитора компьютера.
Воронцов В. И. по кличке Ворон — так было написано в статье.
У Федора вдруг потемнело в глазах, одновременно разболелась голова, словно ему в череп вставили металлический кол. Он стиснул пальцами переносицу, стараясь унять боль. Голова шла кругом.
В статье говорилось, что этот человек резко пошел в гору 25 лет назад.
Двадцать Пять Лет Назад. Ровно столько прошло с момента убийства его отца, Уколова-старшего.
Вот как этот сукин сын по кличке Ворон заработал свой первый капитал. Он ограбил автобус с челоноками и убил одного из них — того, кто осмелился защищать свое имущество, чтобы не обречь свою семью на нищету.
