Фотография отправилась назад в карман.
— Ладно. Где достал колеса?
— Какие?
— Ты тупой? Те самые, которые в пиво подсыпаешь.
— Тебе какая разница?
Короткий удар в печень. Рыжий ойкнул от боли и резко разговорился.
— У бабы. Своей бывшей.
— Кто она? И откуда?
— Б… дь…
— Не сомневаюсь, а имя у нее есть?
— Алина.
— Мне из тебя каждое слово вытягивать? — возмутился я и для профилактики передавил горло как следует. Рыжего чуть не вырвало от удушья и пережатия гортани, но он помнил мое предупреждение и с трудом сглотнул рвотную массу.
— Она шалава… — послушно захрипел рыжий. — Из Самары. В районе вокзала снимает клиентов. В кабаках около вокзала подсыпает им колеса в бухло, а потом чистит лопатники. Колеса я взял у нее.
— В каких кабаках?
— В разных. Все, что около вокзала.
— Сам оттуда же? Самарский? — Рыжий с трудом кивнул. — Имя? Зовут, говорю, как?
— Потап.
— В паспорте тоже так записано?
— В паспорте Михаил.
Я чуть отступил, не спуская с него глаз. Рыжий осел на колени и принялся тереть свою шею, словно проверяя, все ли на месте.
— Теперь вставай.
— Что?
— Пойдем назад. Вернешь сумку.
— Нахрена… Нахрена ты впрягаешься за того лоха?
Я вздохнул и открыл рот, чтобы ответить. И пожалел.
Меня развели, как пацана. На нашей улице такого бы никогда не случилось, но здесь я почему-то думал, что люди в других городах наших приемов не знают.
Рыжий не просто так опустился на колени. Сейчас он резко рванул вверх и на меня, а в его руке был подобранный с земли камень. Он целился мне в висок. Рыжий был очень быстр — меня спасло только то, что я неотрывно смотрел на него. Я успел прикрыться руками, блокировав удар. Камень саданул меня выше виска, но намного слабее за счет блока. Не успев я среагировать, Рыжий мог проломить мне висок. Сейчас у меня лишь взорвался болью череп, и меня повело в сторону.
Отшвырнув камень, Рыжий пнул меня в живот. И со всех ног бросился бежать. Я не упал. Восстанавливая дыхание, подхватил свой рюкзак и метнулся за ним.
Когда приспичит, любая дворовая шваль может демонстрировать чудеса в легкой атлетике. Я только выбежал из-за гаражей, а Рыжий был уже метрах в 50 от меня, удирая по улице со всех ног и даже не оглядываясь.
Крови на голове не было. Я отряхнулся — живот отзывался тупой болью, когда ладонь задевала его — и открыл рюкзак.
Выудил из него спортивную кофту с капюшоном. Натянул ее вместо джинсовки. Собрал волосы в хвост, чтобы их не запечатлела видеокамера наблюдения. И лишь после этих приготовлений побрел назад на вокзал.
Поезда «Москва-Оренбург», конечно, уже не было. Остановка в Сызрани длилась лишь две минуты, и железнодорожного состава к моменту моего возвращения и след простыл.
Приближаясь к зданию вокзала, я натянул капюшон на голову. Входя внутрь, уставился в пол, чтобы бродящий неподалеку постовой не запомнил моего лица.
Сумку я оставил у двери, ведущий в пункт ППС. Синяя спортивная сумка была распахнута — я не стал закрывать ее, чтобы любой увидел, что внутри не бомба, а обычные личные вещи. Это спасет ее от возможной эвакуации саперами и последующего взрыва на полигоне.
А потом я покинул вокзал. Пересек площадь, зашел за первое же строение и переоделся назад в джинсовую куртку.
Пассажир, оставшийся без сумки, наверняка дрых, находясь под воздействием таблеток, на своем месте, не подозревая, что его обокрали. Когда он проснется, соседи, если повезет, вспомнят его ночного собутыльника и скажут, что он вышел в Сызрани. Мужик поднимет панику. В ЛОВД Сызрани позвонят их коллеги и сообщат о краже сумки. А местные их обрадуют. Сумка нашлась сама, каким-то образом оказавшись у дверей полицейского околотка. И из нее даже ничего не пропало. Лох-пассажир получит свои вещи назад. И, я надеялся на это, всю оставшуюся жизнь будет меньше доверять незнакомым людям с уголовными рожами.
Теперь нужно было придумать, что делать дальше. На моем горизонте замаячила надежда. И имя ей — Самара.
На первом же автобусе я отъехал от вокзала на пару остановок. Сразу за вокзалом был парк, и можно было отсидеться там, пока шумиха по поводу подозрительной сумки не стихнет, но у меня имелся кое-какой опыт на этот счет. Я точно знал, что ближайшие же ППСники обязательно проверят парк. Я побродил по улицам, перекусил в кафе. Хотелось спать, но две кружки кофе сделали свое дело.
Чувствовал я себя разбитым. Дело было вовсе не в рыжем. Сказывался недосып. За последние двое суток я спал не более шести часов. И с этим нужно было что-то делать.
Но кофе помогло. Ближе к обеду я нашел автобусную остановку и на маршрутной «Газели» вернулся на вокзал. Если здесь и была шумиха по поводу подозрительной сумки, то сейчас все стихло. А кофта с капюшоном, которая являлась основным опознавательным знаком человека с сумкой на мониторах камер наблюдения, покоилась в рюкзаке и никак меня не выдавала. Тем более что и в сумке ничего подозрительного не оказалось, и тревогу наверняка сняли довольно быстро. Прочесали вокзал и окрестности и успокоились.
До вечера я занимался тем же, чем накануне в Рузаевке. Посетил местное ЛОВД и поговорил с полицейскими. Побеседовал со всеми работниками вокзала, которых встретил внутри и снаружи, на перроне. Каждому я показывал фотографию брата.
Безрезультатно.
Вечером я начал обход с листовками и расклеил по округе на самых видных местах около 20 объявлений с фото Сергея и моим номером телефона. А потом отправился в кассу.
Мне нужно было в Самару. Я очень рассчитывал на этот город. Во-первых, это была следующая за Сызранью остановка поезда «Москва-Оренбург». Перед Самарой поезд останавливался в пригородном для Самары городке Новокуйбышевск, но там поезд делал лишь минутную остановку. Сергей толком не успел бы даже выйти. Во-вторых, рыжий дал мне след именно на Самару. А с ним и надежду.
Оказалось, что ждать утреннего «Москва-Оренбург» не обязательно — ближайший поезд на самарское направление прибывал на платформу уже через час. Я купил билет. Благодаря деньгам, отобранным у таксиста в Рузаевке, за последние сутки я не потратил ни копейки из своих запасов, и сейчас у меня все еще оставалось 5 тысяч рублей. Брать гопников на гоп-стоп — неплохой бизнес. Надо было обчистить и рыжего. Но тот был чересчур шустрым сукиным сыном.
Я двинулся в зал ожидания. Расположился на жестком, как и на любом другом вокзале, неудобном сиденье. Спать было нельзя — еще прозеваю поезд. И я решил себя занять тем, чем убивает время вся планета — бесцельным тыканьем сотового телефона. Я нашел в нем карточную игру и принялся играть в дурака. Опыт у меня был хорошим, а телефон оказался паршивым игроком, такого только на деньги обувать.
