Я сидел, склонив голову и до последнего изображая равнодушного ко всему окружающему миру паралитика-погорельца. Сам же сквозь дебри застилающих обзор волос наблюдал за типом с бородкой. Вот он направился к старухам. Я расслышал его зычный голос:
— Подъем давай!
Слепая старуха была выдрессирована и послушно подчинилась. Тип с бородкой взял жестянку с деньгами, порылся внутри. Затем обратился к моей конкурентке. Пока они разговаривали, слепая терпеливо стояла и ждала.
У меня не умещалось в голове, что эти твари делают с людьми, что превращают взрослых людей в послушных рабов? Членовредительство, но все ли это? Что-то мне подсказывало, что нет. Побои, угрозы, пытки. Возможно, истязания, а может быть, что-то и поковарнее. Например, пытка жаждой или голодом. Не удивлюсь, если за повинность рабы платили жизнью. Показательная расправа в назидание другим. Тогда инстинкт самосохранения берет верх над всеми остальными. И вот ты уже безропотный раб, выполняющим любой приказ.
А ведь где-то у слепой рабыни могли быть любящие дети и внуки, гадающие, что стало с матерью и бабушкой.
Моя конкурентка что-то тараторила типу с бородкой. Он беззастенчиво забрался рукой в ее дневной заработок, отсчитал нужную сумму и бросил в жестянку рабыни. Старуха продолжала трещать. И вот тип бросил взгляд на меня. Короткий, но внимательный. Потом еще один.
«Подойди, — мысленно призывал я. — Просто подойди. И открой свой поганый рот».
Хмырь не подошел. Он окрикнул слепую и, брезгливо подталкивая ее к фургону, двинулся следом. Помог забраться ей внутрь с помощью толчков и пинков. Запрыгнул следом. Хлопнула дверца, фургон пополз задним ходом к улице.
Я сидел и таращился на него, не веря своим глазам. Ко мне так никто и не подошел!
Я неотрывно смотрел на фургон, пока тот задом не выкатил на улицу и не умчался прочь.
Конкурентки уже не было. Ее исчезновения я не заметил, а теперь ругал себя за это. Сейчас, по окончании «работы», из нее можно было вытянуть все, что она могла знать о Кирюхе и его банде.
Что происходит, я не понимал. Почему люди грозного Кирюхи, рабовладельца, вгоняющего ужас в попрошаек, проигнорировали меня? Испугались взгляда исподлобья?
Перед храмом я был один. День прошел впустую. Разве что я выяснил, что в любой день эти твари могут привезти Сергея. А значит, оставлять затею я не мог.
Выудив из кармана мятый пакет, я сунул внутрь картонку с мольбой о помощи и пакет с собранными деньгами. За день почти тысяча рублей. Если сидеть здесь каждый день, получится зарплата рядового пролетария. А для провинции — менеджера среднего звена в крупной фирме.
Наш мир когда-то шагнул в неправильную сторону. И все перевернулось с ног на голову. Так явно, как сейчас, я этого не чувствовал никогда.
Из калитки собора вышел человек. Полный, с длинными, собранными в хвост волосами, жидкими усиками и курчавой бородой. На вид ему было 35–40, не больше. На нем была обычная одежда — брюки, рубаха — но я догадался, что это не простой смертный.
— Простите, — шагнул я к нему. — Вы священник?
Бородач озадаченно посмотрел на меня. «Вежливый бомж-попрошайка?». «Да, святой отец, бывает и такое. Мы ведь у храма божьего, не так ли?».
— Я настоятель, — осторожно отозвался бородач. У него был приятный баритон. — Что вы хотели?
— Хотел спросить, как вы это терпите?
— Простите?
— Сегодня я провел здесь весь день. Просил милостыню, притворившись бог знает кем. И смотрел на остальных попрошаек, которые оккупировали все подступы к церкви. И мне стало интересно, церковь к этому как относится? Одобряет или не особо?
Священник переваривал информацию.
— И зачем вы притворялись?
— Считайте это социальным экспериментом.
— Вы думаете, это правильно?
— Двое крепких парней каждое утро привозят сюда калек, чтобы те зарабатывали для них деньги. А каждый вечер увозят. Слепую бабку, которая подчиняется им, как дрессированная собака. Парня без рук. Слепых, немощных. Этим заправляют откровенные бандиты. И свой бизнес они строят прямо здесь, у вас перед носом. Скажите мне, батюшка, это — правильно?
Священник угрюмо вздохнул.
— Обратитесь в полицию, молодой человек.
— Я обращаюсь к вам. Вы работник церкви. Храм божий и все такое.
Было очевидно, что я его достал. Но статус святого отца не позволял послать меня.
— А что вы мне прикажете делать? Оцепить здесь все полицией? Думаете, кто-нибудь мне это позволит сделать? — отозвался священник. — Церковь запрещает попрошайничество, но они за пределами церкви. Прихожане подают. Многие думают, что, если подадут милостыню и проявят заботу о бедных и больных, то достигнут спасения. Тем более, об этом и святой Иоанн Златоуст…
— Это не милостыня бедным и больным, а очень доходный и жестокий криминальный бизнес, — на слове «криминальный» я сделал ударение.
— Молодой человек. Я прихожанам всегда даю установку: если человек просит помощи — разберитесь. Человек голодный — накормите и напоите. Больной — вызовите ему врача. Если он отказывается от всего и просит только денег, тут уж понятно, кто есть кто. Я внушаю это прихожанам после каждой службы. Думаете, так все просто? Что вы предлагаете сделать — выйти с метлой и разогнать всех? Разбираться, устанавливать личность, проверять, мошенничество ли, или человек действительно доведен до отчаяния — это работа полиции. Вы сегодня здесь видели полицию?
Я не видел.
— И я не видел, — грустно согласился священник. — А думаете, в местном отделении полиции о проблеме не знают? Знают. И я знаю, но я — не полицейский. Я настоятель храма, молодой человек. Как и вы не судья, а… Кстати, кто вы? И почему вы здесь?
Вдаваться в подробности я не стал. Разговор был бесполезным. В принципе, особых иллюзий на этот счет я и не строил.
Подхватив пакет, я двинулся по дорожке к улице. Я брел по асфальту и думал, что делать завтра. Конечно, я снова приду сюда, к храму, и буду изображать нищего. И послезавтра. А может быть, и дальше. Пока не увижу Сергея.
А когда он окажется рядом…
Голова раскалывалась.
Рев двигателя отвлек меня от невеселых мыслей. На полном ходу серебристый «Пежо» вылетел с дороги, оказавшись в десятке метров от меня. Я инстинктивно шарахнулся назад. Визг тормозов, и машина пошла юзом, накатываясь задом прямо на меня. Распахнулись задняя и передняя пассажирские дверцы, и из автомобиля выскочили двое амбалов.
«А ты попробуй эту денежку, что заработал, унести. Сразу узнаешь! Кирюха тебя быстро найдет!»
Отшвырнув пакет, я приготовился к драке. Но драки не было. Ближний ко мне амбал выхватил из-за пояса пистолет. Щелчок затвора смешался с тихим — улица заглушала все звуки — хлопком выстрела. Грудь взорвалась от боли, и я рухнул на колени, задыхаясь. В глазах все потемнело, дыхание перехватило, и я не мог издать ни одного звука — слышал лишь мощный, застилающий все остальное гул в ушах и собственные невнятные хрипы.
