Мама тоже заметила пару.
— Вот они, красавцы, — прокомментировала она с улыбкой и крикнула: — Сережа, чтоб Валю к одиннадцати уже домой привел!
— Ма-а-ам! — с намеком, в котором явно слышалось «Отстань уже!», протянула Валя.
— Я уже 20 лет мама. В одиннадцать чтоб дома была!
— Не волнуйтесь, теть Тань, — важно кивнул Сергей. — Доставим в целости и сохранности.
Валя подхватила его под руку и потянула к калитке. Через мгновение парочка скрылась за углом веранды. Катя не удержалась и бросила в их сторону унылый взгляд. И тут же покраснела — проницательная мама все заметила и все поняла. Катя увидела это в ее глазах.
— Все в порядке, Катюш?
— В полном, — заверила Катя и натянуто улыбнулась. — Про экзамены подумала. Скоро сочинение… Волнуюсь немножко.
— А, ну да, экзамен, — снисходительно кивнула мама. — Ну, конечно.
Она перекинула через натянутую между столбами проволоку домашний халат. Расправила его и ловко подцепила двумя прищепками.
— Катюш, — после паузы сказала мама, — Ты у меня умница и красавица. Ты же знаешь об этом? Все будет хорошо. Поверь мне.
Катя ничего не сказала. Лишь кивнула, сделав вид, будто не поняла, что мать говорила уже далеко не об экзаменах. Провести ее не удалось, как всегда. Мама улыбнулась и, повесив последнюю шмотку — папино трико — забрала у дочери опустевший тазик.
— По телевизору сейчас концерт передавать будут. Пойдем смотреть?
Настроение было на нуле. Представив, что весь вечер она просидит с родителями в душной комнате, глядя на поющих артистов — пока Валя танцует и наверняка целуется на дискотеке в ДК с Сергеем — Катя поморщилась и покачала головой:
— Не знаю. Потом может. Неохота.
Мама пыталась помочь, но не знала, как. Она ласково провела ладонью по волосам Кати и отправилась в дом, оставив дочь одну на огороде.
Катя побрела на улицу. Гулять не хотелось, да и не с кем было. Катя присела на лавочку перед фасадом их дома и по привычке принялась теребить подол юбки.
«Все будет хорошо. Поверь мне». «Мама, откуда тебе знать, что все будет хорошо? У тебя есть отец, которого ты любишь. А он любит тебя». Катя чувствовала, как ее заполняет тоска. Завтра последний экзамен. А впереди — взрослая уже жизнь, которая так ее пугала.
Чем заниматься? Валя была права. Институт Кате не светил. Об этом более чем красноречиво молчал, пыхтя папиросой, папа, и невесело вздыхала мама, когда Катя исподтишка, украдкой, заводила разговоры о будущем, кидая пробный камень. Что ее ждет?
А вдруг ее никто никогда не полюбит? Очень хотелось верить, что все в жизни получится, что Катя встретит счастье, добьется успеха, найдет свое место. Но сердце грыз червячок сомнения. Чтобы понять, что люди не всегда получают то, о чем мечтают, достаточно было просто посмотреть по сторонам. На остальных обитателей их поселка, так метко прозванного Ямой. А ведь все они в молодости наверняка мечтали о чем-то. Стать личностью. Добиться успеха и счастья…
Подняв глаза, Катя замерла.
На поселок опустились сумерки. Это произошло внезапно — или же Катя просто потеряла счет времени, задумавшись о своем невеселом. По серой темной улице, приближаясь к их землянке, брел Кирилл. В руках, как всегда, пирожок или булочка. Сутулый, с опущенной головой, Кирилл исподлобья смотрел вперед, бредя куда-то, как сомнамбула.
Катя с опаской и настороженностью косилась на паренька, вспоминая рассказы Вали.
А потом раздался крик, и Катя вздрогнула, разом сбрасывая с себя оцепенение. Это был женский голос. Пронзительный и жуткий крик, почти вопль, полный ужаса и отчаяния, от которого по спине Кати тут же пробежали холодные мурашки. Где-то недалеко. Где-то совсем рядом.
Катя увидела, как Кирилл уронил пирожок на пыльную землю и обернулся назад — туда, откуда доносился этот вопль. Чувствуя, как возбужденно и испуганно начало колотиться ее сердце, Катя встала и сделала шаг к петляющей улочке, пытаясь разглядеть что-нибудь и понять, что произошло.
Через три дома из ворот выскочили соседи, вертя головами.
Крик повторился, и Катя вздрогнула. В голосе кричавшей женщины был слышен такой ужас, что у Кати невольно похолодели ноги, делаясь ватными и непослушными.
Из дома на углу выбежал мужик и, переходя на бег, пустился вниз по улочке. Соседи, обрывисто переговариваясь, двинулись туда же. Катя увидела, как Кирилл, раззявив рот, поплелся туда же.
Катя решилась и сделала первый шаг туда, где только что, кажется, произошло что-то ужасное.
Некоторые говорят, что человек сам создает свою судьбу. Другие уверены, что все предопределено, и мы не являемся хозяевами своих жизней. Так или иначе, все мы связаны тысячами невидимых нитей с другими людьми, которых встречали когда-либо и которых только повстречаем. Трагедия заключается в другом. Мы не помним главного. Для чего мы живем. Для чего мы попали в это место.
Есть ли во всем этом — хоть какой-нибудь смысл?
Сейчас Катя была уже не одна. К месту, откуда доносились звуки, спешил уже с десяток людей. Кто-то бежал, держа в руках топор. На лицах соседей Катя, которая сама не заметила, как перешла на бег, видела страх перед тем, что ждало их впереди.
А там продолжали раздаваться звуки, от которых душа уходила в пятки. Криков больше не было, вместо них Катя слышала вой, похожий на утробный грудной плач. С каждым шагом, который делала Катя, она слышала его все более явно. А еще были голоса. Мужские — встревоженные, обрывистые и рубленные. Женские — охающие, паникующие и причитающие.
За очередным изгибом их улочка резко уходила вниз, к оврагам. Становилось все темнее, но краем глаза Катя заметила Валю и Сергея. Они не успели уйти далеко и сейчас спешили туда же, куда бежали все. Туда, где произошло что-то ужасное. Теперь Катя понимала это. Она чувствовала всем своим существом, что случилось нечто такое, после чего жизнь уже никогда не будет прежней.
Иногда мы узнаем о прошлом что-то, нечто такое, что меняет многое. Может быть, даже все. А иногда прошлое, вопреки всему, возвращается. И тогда никто не знает, что делать. Пережить его заново? А стоит ли игра свеч? Не лучше ли прошлому навсегда оставаться там, позади? Даже если прошлое — все, что у нас осталось — уверены ли мы, что хотим ворошить его?
Кто-то включил яркий фонарь, освещая путь. Пятно света тревожно металось по пыльной земле, когда толпа, сбежавшаяся на вопли, как мотыльки на огонь, приближалась к оврагам. Катя почти ничего не видела за спинами людей, спешащих впереди. Чем ближе они были к месту, тем плотнее смыкались спины, и за их плечами и затылками Катя не могла разглядеть ничего.
— Катюх, чего случилось-то? — услышала Катя голос Вали. Они переглянулись. Глаза выхватили встревоженное и вытянутое лицо Сергея Полякова.
На дне оврага волчицей провыла женщина. Катя тянула шею, широкими от страха глазами пытаясь разглядеть, что происходит. Она смогла разглядеть обезображенное гримасой невыносимого горя лицо. Та самая женщина, крики которых привлекли к оврагам всех этих людей. Ее крепко обнимал мужик в кепке, пытаясь оттянуть ее в сторону. Женщина рыдала, оглашая погруженные в сумрак стены оврага жуткими воплями, и норовила вырваться. Но мужик в кепке держал ее крепко. Луч фонаря, случайно скользнувший по ним, выхватил его бледное лицо. Сжатые зубы и стеклянные глаза.
