— И… — протянул Шмаков осторожно, — при чем тут все это?
— Аборигены делали постройки из бамбука, имитирующие самолетные вышки. Ставили часовых с палками, которые должны были заменить автоматы. Строили муляжи самолетов из пальмовых веток. Даже устраивали военные парады. Для них все это было очень серьезно. Практически религиозные обряды. А посмотреть на них со стороны — что увидишь? — Гапонов кивнул на столик: — Так и все эти современные «крутые». Одни слушают рэп и носят широкие куртки, чтобы быть похожими на наркоторговцев из черных кварталов, которых видели в кино. Другие покупают кокаин и даже бумажку из доллара скручивают. Все, чтобы почувствовать себя, как крутые гангстеры из телевизора. Думают, что все делают правильно. Но на деле получается просто жалкая пародия, как у аборигенов с островов в Тихом Океане. Культ Карго.
Покачав головой, Гапонов вышел из комнаты, оставив Шмакова размышлять над его словами наедине с трупом бандита и копошащимися в комнате криминалистами в полиэтиленовых комбинезонах.
Катю он обнаружил там же, где она была, когда начальник городского СК прибыл на место бойни полчаса назад. Она сидела за распахнутой дверцей в салоне одного из экипажей ППС и курила. Пальцы дрожали, и огонек сигареты, которую Кате дал кто-то из работавших на месте ЧП сотрудников, словно выписывал в воздухе какие-то таинственные сигналы. Отблески мигалок десятка машин, набившихся на улице перед пригорком, вспышками освещали ее лицо. На Катю было жалко смотреть. Ее подбородок дрожал, а в глазах было столько стыда, боли и ужаса, что Гапонов не выдержал и отвел глаза. Обойдя машину, он забрался в салон и уселся рядом с Катей.
— Мазурова.
Нет ответа.
— Мазурова!
— Я слышу, — тихо пробормотала Катя.
— Что произошло? Кто парня подстрелил?
— Я… Я не знаю, Ефим Алексеевич.
— И как это понимать? Ты его не видела, что ли? — и снова ответа не последовало, что на этот раз вывело Гапонова из себя. — Твою мать, Мазурова! Убили четырех оперов, пятый при смерти на операционном столе! Четырех, Мазурова! Такого в этом долбанном городе вообще никогда не было! Это ЧП федерального, б… дь, масштаба, ты понимаешь? Так что соберись ты уже, черт тебя подери! Что произошло?
— Я не помню! — крикнула Катя в отчаянии. — Я ничего не помню! Понимаете меня? Я просто не помню!
— И как это понимать?
Катя скрывала это ото всех всю свою жизнь. О ее проблемах знали только самые близкие. Теперь еще и Костя, хотя Катя уже сомневалась, что его можно отнести к ее близким. Остальной мир, состоявший из многочисленных коллег и начальников, даже понятия не имел, с чем жила Катя.
Но сейчас ей было плевать на все.
— Все началось после смерти сестры, 18 лет назад, — сказала она. — Здесь, в Яме. Эти провалы в памяти бывают нечасто, но обычно в момент сильного стресса. Это называется криптомезия.
— Крипто… кто?
— Повторяющаяся криптомезия. Посмотрите в интернете. Человек находится в привычной обстановке и вдруг — бац — он забывает про все. Как будто только проснулся. Он ничего не помнит и даже не подозревает, как здесь оказался. Забывает иногда последние пять минут, иногда полчаса, а иногда могут стереться и последние несколько часов. Ты просыпаешься посреди улицы и даже не представляешь, что происходит, куда ты идешь, кто эти люди вокруг…
— Твою же мать, — протянул Гапонов.
— Чтобы хоть как-то справляться с этим, я приучила себя записывать важные вещи в блокнот. «Ужин в ресторане», «Выезд на место преступления», «Заседание у Гапонова». Чтобы подглядеть в шпаргалку, если случится очередной приступ. Но угадать получается не всегда.
— Ты… Ты пробовала…? Это лечится вообще?
— Когда все это началось, родители показывали меня врачам. Самым разным врачам. Делали томографию, другие обследования… Все в норме. Причины психологические. Врачи объяснили, что мое сознание таким образом пытается защитить себя от сильных стрессов. И в итоге неприятные вещи, от которых сознание пытается отбиться, не попадают из кратковременной памяти в долговременную. Все сложно. И никто не знает, как это лечить. Я борюсь с этим гадством полжизни. Ходила к психологам, один раз даже была на гипнозе. Постоянно пью успокоительное. Но… Сами видите, помогает не очень…
Гапонов долго молчал, переваривая услышанное. Катя докурила сигарету и уставилась в никуда.
— Катя, почему я об этом не знал?
— Приступы бывают редко.
— Редко, но метко, — огрызнулся шеф. — Ты скрывала это ото всех, потому что отлично знаешь: с такими… особенностями, скажем так, ты бы не прошла медкомиссию. И никогда не смогла бы работать следователем. Ты просто не можешь выполнять эту работу по медицинским, черт возьми, показаниям!
— Могу. Выполняла же. Я в следствии почти…
— «Могу»? — злился Гапонов. — Катя, сегодня полегли четыре сотрудника! Все убийцы уничтожены на месте, кроме одного — того, кто стрелял в этого парнишку. Ему 22 года было всего! Пацана подстрелили у тебя на глазах, но почему-то не тронули тебя. Почему? Ты не знаешь. Кто стрелял? Эту тварь нужно найти, у нас есть свидетель, да еще не обыватель какой-то с улицы, а самый что ни на есть следак! Но следак впал в истерику, и поэтому не может ничего вспомнить. А где-то там спокойно гуляет убийца мента!
Катя подавленно молчала. Гапонов имел полное право говорить все это и не только это. Катя отлично понимала, что сегодняшняя ночь стала концом ее карьеры. Но сейчас ее это не беспокоило. Она чувствовала себя так, будто наглоталась антидепрессантов. Ей было плевать на все. Полная апатия.
У Гапонова зазвонил сотовый. Чертыхнувшись сквозь зубы, он взял телефон. Говорил обрывисто и резко:
— Да. Кто он? Что на него есть? … Даже так? Вот паскуда… Адреса есть? Срочно ищите и высылайте группы по всем адресам, где эта тварь может отсиживаться. Плевать, что ночь. Подключайте столько людей, сколько нужно. Только достаньте его. Докладывать немедленно, мне или Шмакову.
Он убрал мобильник в карман влажного от дождя кителя и покосился на Катю.
— Имя пятого члена банды узнали. Криминалисты первым делом сняли в доме все пальцы и отправили в штаб, где сразу пропустили через базу. Все четверо, которых наши ребята подстрелили, и этот пятый — все в картотеке имелись. А у этого Фокина, между прочим, и машина есть. Джип «Тойота» черного цвета.
Катя вздрогнула.
— Как вы сказали? Фокин?
— Кирилл Фокин. Сейчас поднимают материалы на него, ищут все адреса, где он может быть: родня, подельники… — Гапонов осекся, заметив, как вытянулось и без того серое лицо Кати. — Что такое? Ты его знаешь?
Катя не верила своим ушам. Такого не могло быть. Тот самый 14-летний мальчишка, глядевший на всех взглядом затравленного волчонка. Тот самый вечно жующий паренек из ее прошлого, которого все подростки и даже дети окрестили дурачком и разбегались при его виде.
