Вокруг было очень темно. На противоположном берегу, окутанный светом, словно саваном, возвышался собор Святого Павла. Когда я раньше бывал здесь, у меня никогда не возникало чувство страха, но сейчас, когда я продвигался вдоль берега, переступая чернильно-черные тени, отбрасываемые столбами на набережной, и думая о Лелии, о том, как было бы хорошо, если бы она оказалась в эту минуту рядом со мной, тишина ускорила мое дыхание, а волнение сделало его сбивчивее. Если даже закричать, на набережной никто не услышит. На миг мне показалось, что рядом кто-то есть. Заставил себя обернуться. Ничего не видно, лишь в нескольких ярдах слышен плеск воды, накрытой тенью моста.
— Привет, — совсем рядом раздался голос Сильвии.
Я громко вскрикнул.
Руки Сильвии Лавинь мягко легли мне на плечи. Я судорожно вздохнул. Даже в смятении, когда сердце заколотилось так, что в ушах загудело, я уловил и воспринял запах, исходивший от нее. Очаровывающий аромат тела странным образом слился с испарениями грязной воды, так пахнут чайки. Она была взволнована и с трудом переводила дыхание.
— Ричард. Ш-ш-ш! Ричард, Ричард, — возбужденно произнесла она откуда-то из-под моего подбородка.
Глубоким вдохом я попытался прогнать испуг. При виде Сильвии во мне начала закипать злость.
— Как ты сюда попала? — почти раздраженно спросил я.
— Увидела тебя и спустилась, — сказала она.
— Зачем ты хотела меня видеть? — Я был несколько захвачен врасплох тем, что она так неожиданно возникла совсем рядом со мной. Даже в темноте она казалась такой знакомой, неестественно реальной, несмотря на то что последний раз я видел ее несколько недель назад. Только волосы у нее были уложены не так гладко, как обычно. Луна и огни на мосту позволили мне различить светлое летнее платье, обтягивающее грудь, и брови, два темных вопросительных знака. Гнев вспыхнул с новой силой, когда я вспомнил о ее предательстве. Она повернулась и, немного подавшись назад узкими плечами, начертила ногой на песке у самой кромки воды дугу.
— Что ты делаешь здесь, внизу?
Не ответила.
— Что, сочиняешь свои грязные романы про мою жену? — неровным голосом вскричал я.
— Нет, — промолвила она. — Я пришла…
— Зачем?
Мне показалось, что она занервничала. По лицу трудно было понять, что творится у нее на душе.
— Я жила с одним человеком.
— Не сомневаюсь! — насмешливо хохотнул я. — Эти добрые незнакомцы. Почему бы тебе не вернуться к бабуле Чарли? — сказал я и почувствовал, что моя грубость заходит уже слишком далеко.
Немного помолчав, она сказала:
— В Блумсбери я не вернусь.
— Неужели?
— Я не хочу на каждом углу встречаться с тобой и с Лелией. Теперь, когда вы поженились. Не хочу себя заставлять. Я хотела попрощаться.
— Где Лелия?
— Она… с другом, — бесстрастно сказала Сильвия.
— С кем? — громко выкрикнул я, разворачиваясь к ней. — Где она?
Сильвия посмотрела на меня с сочувствием и, выдержав паузу, сказала:
— Она с…
— С кем? — мой крик понесся над темной поверхностью воды и растворился вдалеке.
Сильвия отвернулась к реке. Она собиралась с духом.
— Не знаю, как сказать, — она вся напряглась и то и дело посматривала вверх, туда, где проходила набережная.
— Что? — яростно зарычал я.
— Она с другим человеком.
— Чего-чего? — мне показалось, что мой голос прозвучал, как крик тюленя. — Что? Как? С кем?
Она покачала головой.
— Господи, — прошептал я. В голове стало свободно, мысли распались на отдельные фрагменты, как будто прошли через мясорубку ужаса ее слов. — Откуда ты знаешь?
— Я была… Мы с ней были очень близки, — сказала Сильвия.
— Где она сейчас? — Голос мой сделался высоким и задрожал. Меня разозлило то, что я оказался в положении, когда вынужден был выпрашивать у нее сведения, а она при этом еще решала, отвечать или нет. Захотелось схватить ее за плечи и встряхнуть или как-то иначе наказать этого наделенного волшебным ароматом взволнованного вестника.
Она скрестила руки на животе. Мне было видно, как дрожала ее рука, прижатая к боку.
— Она не хочет тебя видеть, — покачала головой Сильвия.
— Но где она находится?
— Я не знаю. Мне известно только, что они вместе.
— О Боже. Нет! — простонал я и пнул камень. Чуть не сломал себе большой палец. Вскрикнул. Устыдившись, пнул его еще раз, выворотил из грязного песка и скатил в воду. — Прошу тебя, Сильвия, скажи, кто это.
Она покачала головой.
— Я не знаю…
— И даже имени его ты не знаешь? — я схватил ее за руку и придвинулся к ней вплотную. Под маской спокойствия она, похоже, начала волноваться.
— Не знаю, честно…
— Ты его ни разу не видела? — Воображение нарисовало карикатурный портрет здорового красномордого мужика.
— Ни разу. Правда.
— Черт, она же беременна… так что, ты вообще о нем ничего не знаешь?
— Я знаю только о ней. Она очень… очень увлечена…
Я уставился на нее. Мне ужасно захотелось двинуть что-нибудь ногой или вмазать кулаком в ограду.
— Так, значит, это серьезно.
Сильвия, поколебавшись, сказала:
— Думаю… наверное, да.
— О Господи.
— Ричард.
— Она беременна.
— Мне кажется… они собирались вместе воспитывать ребенка.
— Ну уж нет. На это пусть не рассчитывают! — Ущемленный собственнический инстинкт заставил меня взорваться. — Господи! Слушай, отведи меня к этому ублюдку. Этот ребенок мой. Я имею право видеть его тогда, когда захочу, и Лелия меня не остановит.
— Нет.
— Значит, она меня… бросила. Господи Боже. Черт.
На глаза навернулись слезы, и я начал всхлипывать, громко и жалко. Ясность, с которой явился мне образ Лелии (спокойное лицо Лелии, моей Лелии, беременной, веселой, угрюмой, просто Лелии; Лелии, которая принадлежала мне!), породила желание зареветь, как зверь, оттого что я не мог поверить в происходящее. Она моя. И останется моей. Благословение было дано мне свыше, и я не допущу, чтобы что-то изменилось. Какая-то похотливая сволочь обманом соблазнила ее, забила ей голову. Я чувствовал себя так, словно она умерла, словно ее отняли, украли у меня, хотя я любил ее больше жизни. В эту секунду я дернулся, потому что над нами пронеслась тень, чайка, которой вздумалось полетать ночью.
— Ты ее романтизируешь, — сказала Сильвия. Голос у нее сделался тоньше, отчего сразу она стала казаться незащищенной, ранимой.
