Книга Будь со мной, страница 74. Автор книги Джоанна Бриско

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Будь со мной»

Cтраница 74

— Что ты имеешь в виду? — резко спросил я.

— У всех есть свои недостатки. Даже у Лелии.

Злость снова закипела.

— Замолчи, — в сердцах бросил я. — Оставь ее в покое, слышишь? — Мне на память пришли отдельные слова из ее романа и впились в мозг, как пиявки. — Индийцы. Утонченные викторианские девы в ночных сорочках, душащие друг друга. Младенцы, катящиеся с лестницы. Меня от всего этого тошнит.

— Что с тобой происходит? — просто спросила она.

— Она бросила меня, — произнес я, мои плечи вздрогнули и поникли. Я пошел, понурив голову, переступая через камни и использованные пластиковые стаканы. Босыми ногами я ощущал мокрый песок, превращающийся в грязь, ускорив шаг, начал спотыкаться о разбросанные кирпичи и камни, почувствовал, что разбиваю подошвы в кровь, отчего на душе стало легче. Сильвия, которая пошла за мной, тоже споткнулась и слегка потеряла равновесие, но успела схватить меня за руку. Я не стал противиться, и к стене набережной мы подошли вместе. За нашими спинами берег реки огласился воем сирены.

— Ненавижу я это, — сказала Сильвия.

— Что?

— Видеть, как мужчина плачет, — пояснила она и неуверенно положила руку мне на плечо. — Это так грустно.

— Извини, — буркнул я. — Я просто…

— Мне скоро нужно будет возвращаться, — нервно проговорила она.

— Да, да, — сказал я и сел у огромной бетонной тумбы, опутанной цепью, которая уходила на набережную. Обхватил голову руками. Под кожей головы пальцы прощупали кости черепа, твердого, старого человеческого черепа. Вот, значит, как чувствуют себя брошенные женами мужчины. Мелькнула мысль о самоубийстве. Вокруг было так тихо, а на душе так тоскливо. Передо мной поблескивала, набегая грязной водой на берег, Темза. По мосту Миллениум, крепко обнявшись, шла парочка.

— Пожалуйста, не плачь, — сказала она. — Я этого не перенесу. Извини, что я… Извини, что это я принесла тебе эти вести. Ты потрясающий человек, Ричард. И всегда таким будешь. И будет у тебя ребенок… наверное, самая важная вещь в твоей жизни. Никуда он от тебя не денется…

— Мне нужна Лелия, — механически произнес я глухим голосом, который, казалось, не принадлежал мне. По мосту с грохотом пронесся поезд. Я не сводил глаз с мрачной покачивающейся воды посредине реки. Надо мной широко раскинулось небо, такое небо бывает, когда выезжаешь на природу, только сейчас оно было замарано огнями города.

— Я знаю, — сказала Сильвия. — Я все понимаю.

Она обняла меня и прижала к груди так, что ее ключица надавила мне на закрытые глаза и я не видел ничего, кроме красных пятен, поплывших перед глазами, и абсолютной черноты, породившей миллионы звездочек, ринувшихся навстречу мне, как на взбесившемся скринсейвере, но за всем этим черной тенью бесконечной ночи расползался ужас того, что происходило.

Я почувствовал, что она гладит меня. Я позволил ей себя погладить. Вспомнил, как мать, склонившись надо мной, убирала у меня со лба волосы, когда я, жалкий и несчастный, лежал в кровати и не мог заснуть от гриппа.

Из глаз снова потекли слезы. Я не стал их прятать.

— Где мне ее найти? — спросил я.

Она, продолжая гладить меня, покачала головой. Виновато посмотрела на меня, и эта ее женская готовность все понять и смириться взбесила меня, привела в ярость, так же всегда было и с Лелией, хотя в душе я всегда был благодарен им за это.

Начинающий терять тепло ветер не знал покоя. Но я снова ощутил ее запах, и он опять на долю секунды околдовал меня, как электрический разряд в воздухе, который мелькнул и тут же исчез. Но одновременно с этим запах показался мне неприятным, словно его слишком долго берегли, отчего он потерял силу. Эта смесь отвратительного и приятного захватила меня. Сильвия продолжала прижимать меня к себе, и у меня из груди все еще вырывались жалкие судорожные всхлипывания.

Она что-то шептала мне, обдавая ухо жарким дыханием, пыталась подбодрить и успокоить, и я был благодарен ей за слова, которые ворвались в круговерть моих отчаянных мыслей. Мы вместе прислонились к стене под нависшей набережной, обнялись и стали говорить. Ее рука лежала у меня на груди. Я вслушивался в ее тихий успокаивающий шепот, и один раз мне показалось, что она тоже заплакала. Сильвия прижала мою большую мокрую звериную голову к плечу, и, когда я шевелился, чувствовал на ухе теплое и влажное.

— Я любила тебя, — сказала она после того, как мы поговорили обо мне, обо всем, что было у меня в жизни и что ждет меня впереди, обо всех моих смешных и дурацких поступках, о том, как мои слова по-прежнему смешат ее, о книгах, которые она недавно прочитала, и о мыслях у нее в голове.

— Ты много кого любила, — пробормотал я, подставляя голову под ее руки. Она продолжала гладить меня по спине, по напряженным плечам, кончиками пальцев коснулась шеи. Я с ужасом понимал, что это удовольствие так же быстротечно, как и все то, что приносит успокоение. Ко мне так давно никто не прикасался, что я оставался неподвижным, думая лишь об одном — чтобы облегчение, которое я испытывал в ту минуту, длилось как можно дольше, успокаивало мой разум. Ее пальцы касались позвонков у меня на спине, один за одним, посылая легкие электрические разряды по всему телу; неразборчивый и спокойный, как колдовское заклинание, шепот теплом опускался на кожу.

Она посмотрела на меня. Ее лицо было очень близко. Я слышал, как легкая волна, накатывая на берег, шуршит галькой. Ее рот оказался прямо у меня перед глазами. Возникло желание податься вперед, потянуться к нему губами, но я осадил себя.

— Ты плачешь? — спросил я.

Она покачала головой.

— Не надо, — я обнял ее крепче, погладил. — Прошу тебя, не надо.

— Мне так грустно, — сказала она. — От всего этого.

— Не надо.

— Но это так, — вздохнула она и склонила голову мне на плечо.

— Я понимаю…

Она поцеловала меня. Ее губы прижались к моим. На них был песок, он даже царапнул мои зубы.

— Нам нельзя, — напомнил я.

— Можно.

Юбка мокрыми складками спуталась у нее между ног. На ее бедрах налип песок, пересеянный мелкими камешками. Она наклонилась немного в сторону. Контур ее челюсти, ровный и изящный, показался мне божественно красивым; припав ко мне, она лежала, словно мертвая, и казалась прекрасной.

Я почувствовал ее зубы на нижней губе, ощутил неожиданную влажную прохладу ее рта. По всему телу пробежала волна феромонов, заставив меня снова всхлипнуть, когда я подумал о Лелии.

— Ш-ш-ш, — произнесла она, поглаживая меня. — Ш-ш-ш, — ее губы коснулись моего уха, и мы обнялись. Ее рука скользнула на мое бедро. Я снова расплакался, забормотал что-то невнятное.

Она смотрела на меня. Рот приоткрыт, между темными губами — еще более темный провал идеальной овальной формы. На фоне бледной кожи он казался похожим на кроваво-черную фиалку. Я впился в нее глазами. Я дышал через нос, грудь то вздымалась, то опадала, а я беззвучно плакал, проклинал все на свете, еле сдерживал приступы смеха. Где-то в глубине зародился жар и стал распространяться по телу. Я отпрянул. Форма ее рта вызвала в памяти призраки прошлого. И тут мы впились друг другу в губы, во рту я почувствовал ее слюну, чистую и холодную. Я подумал, что наступает агония. Мне захотелось исторгнуть из себя боль.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация