Турренсок поднял руку, чтобы помассировать виски, при этом мелькнула татуировка – морской змей в виде субмарины. «Мой личный опознавательный знак!» – механически констатировал мозг. Но почему же кожа так нестерпимо зудит, как в тот день, когда ему, выпускнику училища, торжественно нанесли этот код на правое запястье? Непонятно и странно. И вообще, что это за комната, и как он в ней оказался? Неужели его ранило в бою?
Турренсок отбросил одеяло в сторону и внимательно осмотрел свое тело. Да нет, непохоже, вроде бы все на своих местах, да и шрамов свежих не прибавилось. Он перевел дух и принялся массировать виски. Постепенно боль начала уходить, и уже почти совсем исчезла, как вдруг, совсем рядом, в коридоре раздались чьи-то осторожные шаги, и вслед за этим в дверь осторожно постучали. Совершенно не отдавая себе отчета в том, правильно ли он поступает, Турренсок приподнялся на кровати и крикнул:
– Топи рант!
Дверь открылась, и на пороге появились друзья – однокашники: хмурый, со следами недавнего сна на припухшем лице Сикорски и сияющий, как бляха на ремне новобранца, Комарницкий.
– Ну, что я тебе говорил, Руди! – закричал торжествующе доктор. – Что ты только что сейчас сказал?
– Я сказал – «можно войти!», – ответил «Турренсок», немного помедлив и приходя в себя. Только теперь до него начало доходить, кто он и где находится.
– Вот видишь! – Комарницкий торжествующе развел руки в стороны. – В незнакомой обстановке его организм сам выбрал нужную линию поведения. Если бы он сейчас находился в госпитале где-то на Островах и дал разрешение войти, сказав это по-русски, то беды бы не избежать – его бы моментально признали шпионом, а так, кроме смеха – ничего не случилось. Теперь тебе все понятно?
– Ясно, не тупой, – хмуро ответил Сикорски.
– Ну, а раз тебе все ясно, то из этого следует, что ты проиграл наше пари. Чем будешь расплачиваться – как в прошлый раз – «Кровью тахорга»?
– Экий ты кровожадный стал! – буркнул Сикорски. – Некогда мне по Пандорам разъезжать. – Я тебе лучше трехлитровый бочонок «Хонтийской росы» привезу. Не пожалеешь! «Кровь» по сравнению с «Росой» – не более чем самогон.
– Ладно, «Роса», так «Роса»! – добродушно согласился Ян Викторович. – Мне, в общем-то, безразлично, ты же знаешь – я пью очень умеренно, но ведь здесь – дело принципа.
Он уселся на один из табуретов.
– Ну, – обратился он к Максиму. – Как чувствует себя наш пациент?
Тот наконец-то пришел в себя от того неожиданного фортеля, который выбросил его организм.
– Голова еще побаливает, – он потер пальцем переносицу. – А так, все вроде бы в порядке.
– Ну, что голова болит, так это нормально. Такую нагрузку перенести – это вам не по полосе препятствий пробежаться. Нагрузочка сверхъестественная. Странно, если бы голова у тебя не болела. В этом случае я бы сказал, что у тебя просто нет мозгов. – Комарницкий полез в карман, достал из него пакетик и вытряхнул оттуда несколько капсул желтого цвета. – На вот тебе леденчиков, полечи свою головушку. Глотай не разжевывая.
Максим сделал так, как ему было велено, и собрался было встать с кровати, но в глазах у него вдруг неожиданно потемнело так, что он чуть не упал на пол. Сикорски успел его подхватить и осторожно опустил на прежнее место.
– Минут через десять все пройдет, – успокоил Комарницкий. – Пусть пока еще полежит.
Сикорски кашлянул и выразительно посмотрел на друга.
– Что, простудился? – участливо поинтересовался у него Ян Викторович.
– Янек, мне бы надо кое о чем пошептаться с Максом, – ответил ему Сикорски. – Ты бы не мог нас на время оставить наедине?
– Комарницкий несколько секунд внимательно смотрел на друга, а затем очень многозначительно произнес:
– М-да! – и обиженно поджал губы.
– Ну ладно, – сдался Сикорски. – В конце концов, ты и так уже знаешь, более чем… Оставайся, черт с тобой!
Комарницкий сразу же повеселел?
– Я тут тихонько посижу, а вы давайте… интересно же…
– Как твоя голова? – обратился Сикорски к Максиму.
– Уже гораздо лучше, – ответил тот, не открывая глаз. – Отпускает понемногу.
– Тогда слушай и запоминай! – Сикорски опустился на табурет и начал говорить:
– По прибытию на Саракш тебя и еще двух матросов, которые были вместе с этим офицером, вновь поместят в субмарину, на прежние места. В бессознательном состоянии. Потом, когда вы придете в себя, вас возьмут в плен и поместят в лагерь. Пару недель вы проведете в карцере, каждый в отдельной камере. Это необходимо, чтобы «замаскировать» то время, которое нам понадобилось на твою подготовку, а твои товарищи потеряли счет прошедшим дням. Тогда уже никто не сможет сказать, когда точно вас взяли. Понятно?
Максим кивнул головой – ясно, мол.
– После карцера вы какое-то время поработаете на пользу общества, а точнее, Неизвестных Отцов, на местных стройках народного хозяйства. Не спорь, все должно быть предельно достоверно. А потом вам устроят побег. Уходить станете на катере. Это быстроходная военная машина, с очень простым управлением, так что справишься. А уже дальше придется надеяться только на себя. Что там будет на Островах… – Сикорски вздохнул. – Эх, мне бы туда! Но видно, пока – не судьба. Теперь вот еще что. Возьми-ка себя за кожу в районе локтя левой руки. Чувствуешь шарик?
Максим взялся за то место, где было сказано и, действительно ощутил там нечто, напоминающее горошину.
– Что это? – спросил он.
– Биоконструкция установки нуль – Т. Она хоть и небольшая, но в пределах Саракша мощности у нее хватит. Это на крайний случай, если возникнет необходимость срочно эвакуироваться. Сделаешь себе маленькое харакири, а как ее активировать – ты прекрасно знаешь. Прикрепишь установку на какой-нибудь плоский массивный металлический предмет. Это будет старт – платформа. Ну, а если все пройдет нормально, то изредка по ночам можно приходить в гости к нам.
Максим улыбнулся.
– Горячку там не пори, – продолжил Сикорски. – Осмотрись хорошенько, вживись, а уж потом начинай действовать в соответствии с обстановкой. Не вздумай делать карьеру, а то знаю я тебя – начнешь карабкаться наверх по черепам. Учти, опыта у тебя в интриганстве почти нет, а без него тамошних царедворцев, которые не один ряд зубов на этих делах стерли, не одолеть. Главное – закрепиться, хоть садовником, хоть помощником сторожа. Когда сделаешь это, постарайся выполнить первое задание – выяснить, где у них верфи. Ни на одном из снимков со спутника мы не смогли определить место строительства субмарин. А знать его – чрезвычайно важно. Кстати, – он усмехнулся. – Мы ведь с тобой до сих пор еще не знакомы. Расскажи-ка мне немного о себе. Как хоть тебя звать – величать?
Максим наморщил лоб:
– Зовут меня – Турренсок. Происхожу я из очень древнего и славного баронского рода Кейзо. Все мои предки по мужской линии служили моряками на флоте Его Императорского Величества. Я не нарушил традицию. В позапрошлом году окончил училище, а на субмарине состоял в должности… – он наморщил лоб и немного замялся, подыскивая нужные слова. – … Главным политическим вдохновителем.
