– Во всяком случае, спал я или только фантазировал – это неважно. Я вот все думаю, думаю, вспоминаю, и, оказывается, все-все, что я видел во сне, – все есть уже сейчас.
– Ой ли? – усомнился я.
Вася смущенно замолк, но потом решительно ответил:
– А что? Почти все и есть. Только, может быть, не так еще усовершенствовано, а есть или вот-вот будет – это неважно. Электронки есть, ультразвук зубы сверлит, атомки делаются, вертолеты летают, счетные машины есть, цветное телевидение, опытное, есть, новые элементы в атомных котлах добывают, и ученые нашли их на других планетах. Но ведь все это только начало.
И в школе теперь мастерские открывают и обещают передавать по телевидению учебные программы. Вот…
– А откуда ж ты это узнал?
– Так и в «Пионерской правде» писали, и по радио рассказывают. А чего еще нет, так будет! Вы подумайте, ведь все, что я видел, мне же предстоит и сделать! Ох, я сейчас просто растерялся: какую специальность выбирать? Все думаю, думаю, а решить не могу – везде интересно. И за что ни возьмусь, все равно выходит так, что нужно не только многое знать, но еще и уметь все делать. Без этого никуда не денешься. Даже рабочим стать не сможешь, а не только инженером или, там, летчиком.
Я согласился с ним, и мы снова помолчали. А потом Вася вдруг сказал:
– А Лена Маслова мне, пожалуй, все-таки не приснилась.
Я сейчас все вспомнил. В нашей школе, в шестом «А», есть точно такая же девчонка. Я с ней еще на катке катался… – Он смолк и попросил: – Только вы, пожалуйста, никому не говорите об этом. Ладно?
Я промолчал. А это значит, что я не обещал Васе не говорить этого. Но я сделал другое: я выдумал для мальчика, который мне рассказал эту необыкновенную историю, другую фамилию и другое имя. Поэтому, если вы будете искать и, может быть, даже найдете Васю Голубева – знайте, что он не герой этой книги, а только однофамилец моего героя.
Когда я уже написал все, что вы прочли, я вдруг вспомнил, что так и не рассказал, как же был спасен мой герой. А случилось это так.
Днем, когда мы сидели у Голубевых и ждали пельменей, в дом вошел усталый Саша Мыльников и рассказал о беде, которая стряслась с ними. Мы все немедленно стали на лыжи и по припорошенной лыжне без труда нашли и яму, и сладко спящего в ней моего героя. Вот и все.
Остается еще добавить, что он закончил шестой класс без единой тройки, хотя и с несколькими четверками, что в первый же день летних каникул, как и было обещано, мы всем пионерским отрядом отправились на дальние разрезы и добыли огромный ребристый мамонтовый зуб. Теперь он находится в музее школы, где учится мой герой.
Можно было бы сказать также и о том, что девочка, которую мой герой называл Леной Масловой, тоже была с нами на экскурсии и, по-моему, не столько интересовалась героем, сколько Сашей Мыльниковым. Когда мой герой замечал это, он сопел и старался не смотреть в их сторону. Но как-то он сказал мне:
– Понимаете, до чего же мне не везет! И во сне и наяву. Хотя, рассуждая логически, не все еще потеряно…
Я опять промолчал – ведь из его рассказов я уже знал, что попытки рассуждать логически без особой на то подготовки не приносили ему ощутимых результатов…
Вот и все.
Голубые люди Роовой земли
Глава первая
Случай на земляничной поляне
Когда Юрка Бойцов вышел на хорошо известную ему полянку – на ней всегда созревало много земляники, – Шарик уже топтался на месте. Он поднимал то одну, то другую лапу и повизгивал.
Юрка рассмеялся – таким смешным и растерянным был Шарик. Но потом… Потом Бойцов чуть не завизжал сам.
Нет, не от страха. Если он мог найти в себе мужество уйти из дому, и не как-нибудь, а честно, благородно, оставив записку матери и отцу; если, уже совсем уходя, он не забыл отнести в аптеку бабушкин рецепт и заплатить за лекарство из своих очень маленьких сбережений; если, наконец, он уже пробыл в лесу первую ночь и не побоялся ни криков ночных птиц, ни шорохов и потрескиваний, которые раздавались вокруг, значит Юрий Бойцов мог завизжать не от страха. Страх в данном случае был ни при чем.
Визжать хотелось от восторга, от удивления и еще от чего-то такого, чего и понять толком невозможно.
Но Юрий Бойцов был мужчиной. Настоящим мужчиной. Поэтому он только присвистнул. Шарик с готовностью оглянулся и помахал обрубленным хвостом.
«Не трусь, хозяин. Я сам боюсь», – сказал Шарик на своем собачьем языке.
Юрий поправил рюкзак и солидно отметил:
– Здорово!
Шарик оглянулся два раза и хвостом уже не махал. Он покрутил своим обрубком так, что показалось, будто у него на месте хвоста установлен пропеллер. Потом Шарик поднял вверх мохнатую веселую морду и отрывисто залаял. А когда смолк, то оглянулся и спросил: «Я так тебя понял или не так? А, Юрка?»
Юрий Бойцов не ответил. Он еще не имел опыта в таких встречах и потому мудро промолчал. Известно, что, когда настоящий мужчина попадает в необычные обстоятельства, он прежде всего должен оценить обстановку, а потом уж действовать.
Обстановка и в самом деле оказалась сложной.
На дальнем краю полянки, неподалеку от лесной веселой речушки, стоял обыкновенный космический корабль. Он был огромен, молчалив и матово-блестящ. И в этом, конечно, не было ничего удивительного.
Сложность заключалась в том, что на его полированных космической пылью боках никаких надписей не было, виднелись только суровые, как боевые шрамы, вмятины от встреч с метеоритами. А Юрий, как и всякий современный человек, отлично знал, что на бортах всех космических кораблей обязательно делаются надписи: название корабля, его порядковый номер, герб или краткое название государства, которому принадлежит корабль.
– Тише ты! – прикрикнул Юрий на Шарика и задумался.
Корабль стоял строгий и как будто тоже задумчивый. Его острая вершина была устремлена в небо, и на ней вспыхивали алые отблески – всходило солнце.
Потому что на самой вершине корабля, как флаги, вспыхивали алые отблески. Бойцов подумал, что перед ним наш корабль. Иначе чего бы он стоял так спокойно, даже безмятежно, совсем неподалеку от Юркиного родного городка?
