Поскольку примера оказалось недостаточно, прибегли к пропаганде с помощью листовок и изображений. Мастером в этом деле был некий Лю Сян, живший в конце 1 в. довольно подозрительный библиотекарь, которому мы обязаны множеством мошеннических переделок в редких древних документах, но в то же время превосходный сочинитель морализаторских притч. Это сборники иллюстрированных историй. Историйки пользовались огромным успехом и до бесконечности воспроизводились, как и рисунки, к которым они служили подписями. Многие из них оказались выгравированы на стенах погребальных камер, восходящих к эпохе вторых Хань. Они были изучены Шаванном. В своем большинстве они были позаимствованы из древности, что и предопределило их популярность. Вот несколько предлагаемых для размышления супругам примеров. Очень красивая и весьма добродетельная женщина из княжества Лян осталась вдовой с малолетним сыном на руках. Немало мужчин из знатных семейств предлагали взять ее в жены, но она всем отказала. Увлекся ею и сам князь Ляна. Он отправил к ней посланца, который ей преподнес свадебные подарки. Но женщина сначала объявила, что жена должна оставаться верной своему первому мужу, а потом взяла в одну руку нож, а в другую зеркало. После этого она отрезала себе нос, добавив, что не кончает самоубийством только потому, что у нее на руках малолетняя сирота. А теперь, когда она изуродовала свое лицо, словно была наказана за преступление, государь конечно же откажется от нее. Взволнованный подобной супружеской верностью, князь наделил ее титулом «той, кто поступает благородно». – Мужчина из страны Лу оставил свою жену через пять дней после брака и отправился в иностранное государство, где и оставался в течение пяти лет. Возвращаясь к себе, он увидел свою жену собирающей листья тутовника; друг друга они не узнали. Соблазненный ее красотой Цю Ху обратился к ней с грязными предложениями, которые она с негодованием отвергла. Продолжив путь, он добрался до дома и потребовал, чтобы к нему привели его жену. Когда она появилась, Цю Ху узнал в ней женщину, с которой разговаривал на обочине дороги. Она обрушилась на мужа с яростными упреками, а потом вышла из дома и пошла к реке, где и утопилась. – В Чанъане жил мужчина, у которого был смертельный враг. Поскольку его жена глубоко почитала своего отца, этот человек этим воспользовался и угрожал убить ее отца, если она не предоставит ему случая убить ее мужа. Сознание своего долга перед отцом сталкивалось в ней с чувством долга перед мужем, и в конце концов она сообщила, где ее муж проведет следующую ночь, но отправилась туда сама. Враг отсек ей голову. – А теперь вот образцы преданных сыновей: Минь Цзыцянь и его младший брат потеряли мать. Отец их снова женился, и у него появились еще двое сыновей. Однажды Цзыцянь правил колесницей своего отца и уронил вожжи. Отец схватил его за руку и обнаружил, что его одежда очень тонка. Вернувшись домой, он подозвал к себе сыновей от второго брака и пощупал их одежду. Она оказалась очень плотной. Тогда он обратился к жене: «Если я на вас женился, то прежде всего для блага всех моих сыновей. Вы же сыграли со мной злую шутку. Уходите и больше здесь не оставайтесь». Цзыцянь поднял голос. Он сказал: «Пока наша мать оставалась с нами, только моя одежда была тонкой. Но если она нас покинет, холодно будет всем четырем сыновьям». Отец не ответил ни слова». Лао Лайцзы происходил из удела Чу. Когда он достиг семидесятилетнего возраста, его родители еще были живы. Его сыновняя преданность была чрезвычайно сильна. Постоянно одетый в пестрые ткани, словно ребенок, он, принося родителям питье, при входе в зал притворялся, что спотыкается, и оставался распростертым на земле, испуская стоны на манер маленьких детишек. Или же, стремясь к тому, чтобы его родители чувствовали себя помоложе, он оставался играть перед ними своими длинными рукавами или же забавлялся маленькими курочками.
Эти морализаторские фантазии преследуют драматический эффект. Переход от смешного к ужасному совершается там с большой легкостью. Изобретательный сын, пережевывающий пищу для своего беззубого отца, стремительно превращается в сына-героя, который, будучи слишком бедным, чтобы прокормить свою мать и внука, сохраняет его, пока мать способна кормить того грудью, но едва ребенка отрывают от груди, готовится его похоронить, но при этом находит горшок с золотом, ибо Небо умеет вознаграждать добродетель. От всех этих напыщенных и ребячливых анекдотов на расстоянии отдает школьным учителем. И действительно, создавая школы по административным центрам и городам, государь обязал преподавать народу человечность («жэнь»), справедливость («и»), этикет («ли»), ибо воспитание порождает добрые нравы. Такого мнения придерживался Дун Чжуншу, долго развивавший свои взгляды перед императором Уди. Без колебаний он утверждал, что именно так поступали государи древности, и действительно, в обрядовых сборниках, вошедших в моду во времена Хань, находят указания на школьные программы самой глубокой древности. После того как кровавым омовением были освящены музыкальные инструменты, пиром, устроенным для стариков, и концертом открыли учебный год: это была прекрасная возможность угостить души умерших преподавателей некоторым количеством салата. Ученики приступили к учебе, исполнив несколько стихотворений из «Книги песен» («Ши цзин»), а затем «под грохот барабана извлекли из своих коробок книги и инструменты. Они покорно принялись за работу, ибо трости из катальпы и розги из колючих веток находились здесь же, совсем рядом, внушая им почтительность». «Обучение изменялось в соответствии с временами года»: «весной и летом учились владеть копьем и щитом (иначе говоря, исполнять военные танцы); осенью и зимой – держать перо фазана и флейту (то есть исполнять гражданские танцы)». Весной пели, осенью играли на струнных инструментах. Опять-таки осенью под руководством церемониймейстеров учились обрядности в школе слепых, а зима проходила в изучении истории в высшей школе. Так продолжалось девять лет. Школьники каждый год сдавали экзамен. С первого года им следовало доказать, что «они способны разделять фразы древних по смыслу и различать дурные или хорошие движения их сердца». На выпускном экзамене они должны были показать, что «понимают причины вещей и умеют распределять их по категориям». «На этом их подготовка заканчивалась», и «они твердым шагом отправлялись по пути долга». Действительно, они познали Шесть наук [а именно: 1) пять типов обрядов; 2) шесть разновидностей музыки; 3) пять способов стрельбы из лука; 4) четыре способа управления колесницей; 5) пять способов письма; 6) девять методов счета], Шесть этикетов [а именно: 1) манеру держать себя при совершении жертвоприношения – осмотрительность; 2) поведение гостя – почтительное внимание; 3) поведение придворного – услужливость; 4) поведение при трауре – важность; 5) поведение военного – по стойке смирно; 6) манеру держать себя на колеснице – бдительность], Три Добродетели (Искренность, Внимательность, Сыновняя почтительность) и Три практических действия (Сыновняя почтительность, Дружба, Уважение к учителю). – На самом деле ничего точного о школах феодального времени мы не знаем и нам очень мало известно о школах при династии Хань, разве что в первых с помощью практических занятий обучали умению прекрасно выглядеть, а во вторых прежде всего упражнялись в риторике на темы хорошего поведения и этикета. Важнейшее обстоятельство: преподавание было исключительно книжным. «Ведущие уроки учителя ныне ограничиваются напевным чтением лежащих у них перед глазами книг».
