Нетерпение, подстегивающее его все эти годы, усилилось. Его мозг был не в состоянии принять мысль о том, что его суженая могла находиться совсем рядом, хотя и в образе врага, желающего его убить.
Теперь, когда после дикой слабости к нему вернулись силы, хотелось куда-то бежать в ночи, чтобы скорее получить приз, на который он рассчитывал. Пытаясь снять напряжение, он вскарабкался на вершину горы.
Со своего наблюдательного пункта он увидел текущие на восток реки и уловил запах соленой воды. В том направлении было побережье Белиза. На западе он увидел копошащихся на земле людей. Они ставили мины. С Марикетой однозначно нужно следовать на восток.
Бауэн сумел выжить после взрыва мины, но знал, что не может подвергать риску смертную, тем более если она – его суженая. Путь на восток был длиннее, зато безопаснее для нее.
А вдруг они не успеют преодолеть его до наступления полнолуния… Но он тотчас подавил эту мысль. Нет, они достигнут побережья к пятнице.
Прямо под ним внизу была огромная воронка, напоминающая о том, кто такая Марикета и какой магической силой она обладает. Если бы он знал наверняка, что она его подруга, сумел бы признать ведьму своей? Представить клану как свою женщину?
И снова вспомнил ее, трепещущую, под собой, и его тело ожило.
«Я, черт побери, кое-что должен выяснить».
В нескольких милях от новой воронки Бауэн заметил их разбитые машины. Ее вещи наверняка еще лежали внутри. А в ее нынешнем положении даже малейшее удобство поможет ей перенести дорогу.
Он уйдет в ночь, заберет ее вещи и раздобудет какую-нибудь живность на ужин. Он применит всю свою силу и умение, чтобы обеспечить едой женщину, которая в нем явно нуждалась. При этой мысли его охватила дрожь предчувствия.
«Защити. Обеспечь».
Им снова управлял инстинкт. Готовый повиноваться, Бауэн ринулся в джунгли.
Весь следующий час он охотился, не обращая внимания на дождь, и с утроенной яростью штурмовал горные склоны и ручьи. Наконец, после долгого ожидания, он делал в своей жизни то, для чего появился на свет, и от радости ему хотелось выть в небо.
Да, Бауэн знал, что все это могло оказаться обманом. Телом и душой он чувствовал одно, а разум страшился правды. Слишком долго он не знал ничего другого, кроме несчастья и тоски.
Даже Мария поняла бы, что его влечение к ведьме было слишком сильным, чтобы устоять.
На короткое время тучи рассеялись, показав растущую луну. Он обратил лицо к лунному свету, что управлял его родом, и природная сила наполнила его благоговейным трепетом, как это было всегда. Но теперь растущая луна спровоцировала в нем борьбу страха и ожидания.
Потом он, прищурившись, посмотрел вниз в сторону Марикеты.
Если она действительно принадлежит ему… то у нее есть все основания его бояться.
Глава 15
После того как Гилд отправился в путь, с большим нежеланием оставляя Теру, которая, казалось, не замечала его внимания, все остальные поели неспелых фруктов и улеглись спать вокруг костра.
Кейд хотел устроиться возле Мари, и она не возражала. Но Ридстром на своем демоническом языке сказал ему что-то резкое. Хмуро уставившись на выход из пещеры, Кейд отвернулся от Мари.
В то время как все уже заснули, Мари, голодная и холодная, продолжала бодрствовать. Хотя они находились в джунглях, и пещера располагалась на возвышении, ночной воздух внутри был сырым, холодным, и длинные волосы Мари не высохли.
Ридстром тоже не спал. Подбросив в огонь дров, он прихрамывая подошел к ней.
– Как нога? – справилась Мари.
– Быстро заживает.
– Рада это слышать, – сказала она и, вспомнив о том, что он для нее сделал, решила его поблагодарить: – Ридстром, спасибо тебе, ты мне очень помог сегодня.
– Не стоит благодарности.
Демон присел рядом, и Мари заметила, что у него повреждены рога. Один рог имел скол, а второй был короче дюйма на четыре.
Первый и единственный друг Мари, Эктон, был демоном грозы. Встречаясь с ним много лет, она знала, насколько важны для демона рога. Даже демонессы – и те гордились своими крошечными рожками, которые напоминали скорее модные украшения для прически.
А у демонов ярости на кончиках рогов, когда они удлинялись и заострялись, выделялся яд. К таким сзади не подкрадешься.
Потерять заостренный конец рога для воина было равнозначно увечью.
– Что случилось? – Она с трудом удержалась от желания провести пальцем по рогу, что являлось абсолютным табу. – Тебе было больно?
– Чертовски. Я много дрался по молодости.
– Наверное, с Кейдом. Ридстром покачал головой:
– Мы росли в разных домах. Наследники всегда воспитываются отдельно.
Отсюда разница в манере говорить и держаться.
– Знаешь, мне сегодня кое-что показалось странным, – заметил он с явным намерением сменить тему.
– Кое-что?
Он поднял бровь и продолжил:
– Мне казалось, что ты больше обрадуешься, когда узнаешь, что я попросил оборотня оставить нас.
Почему Ридстром так внимательно изучает ее реакции?
– Я обрадовалась. Однозначно. Скатертью ему дорога.
– Если бы не знал наверняка, то решил бы, что ты хочешь, чтобы он вернулся.
– Но ты знаешь, Макрив бешеный, и его нужно поставить на место. Хотя, наверное, мне не стоит говорить о нем дурно, ведь вы с ним друзья. Ты спас его сегодня от меня.
– Я сделал это не только ради него, но и ради тебя. Не хотел, чтобы потом ты жалела, что оторвала ему голову.
– Я как ведьма уверена, что смогла бы с этим справиться. – Мари взглянула на Ридстрома исподлобья. – Ты явно расходишься с остальными в оценке достоинств Макрива.
Он кивнул:
– Мы с Бауэном много лет сражались бок о бок. А кроме того, он спас жизнь моей младшей сестре.
– Макрив?
Когда Ридстром грустно кивнул, Мари спросила:
– Тогда как же он мог заточить тебя здесь? Ридстром пожал плечами:
– Мне кажется, он был в шоке, когда увидел меня внутри, но, честно говоря, я бы с ним сделал то же самое. Это была борьба, и он отчаянно хотел заполучить тот ключ.
– Похоже, он очень любил свою подругу, – произнесла Мари нарочито спокойным тоном.
– Не могу сказать точно. Мне не довелось видеть их вместе. Они были вместе всего несколько недель, а потом она погибла.
– Мария? Она была фея?
– Да. Принцесса фей. По рассказам, очень красивая. «Принцесса? Красивая?» Мари провела рукой по своим спутанным волосам.
