Со стороны зданий в нашу сторону быстро ехал подготовленный для серьёзного бездорожья отечественный «Хантер», кустарно, без всякой мысли и расчётов усеянный кляксами в зелёной гамме. Такой камуфляж на фоне белого бетона был подобен мишени, нарисованной на груди у жертвы, но владельцев машины это не смущало. Зато смотрится круто, боевито.
— Еще пятьдесят вперёд, — скомандовал Фидель. Мы остановились по сигналу Серёги, решившего, что теперь позиция его устраивает.
— К машине! — прозвучала команда.
Мой напарник, протянув чуть дальше пикапа и прижавшись к обочине, не стал прятаться, присев у задней двери «Паджеро». А говорил, что на авто надеяться не стоит!
— Твою мать, почему сбывается? Чувствовал я… Давай, прыгай за бордюр, — приказал он мне, и почти сразу указал цель: — Рядом с пожарным щитом пулемёт ПКМ, держи его.
Выбрав место, я пристроил сошки и быстро прицелился. Отличная, всё-таки, у меня оптика, бледное лицо стрелка, лежащего возле пулемёта чуть больше чем в полутора сотнях метров от меня, видно было так, словно он рядом стоял. Я уже давно пристрелялся, подружился с винтовкой и прицелом, а потому был уверен, что, несмотря на ровный ветерок с правой руки, попаду в него первым же выстрелом.
Когда разукрашенный отечественный джип приблизился к нам, Валерка махнул переговорщикам рукой, показывая на Фиделя, дескать, вот старший, проезжайте дальше и разговаривайте с ним. Хитрость удалась, и визитёры оказались словно в кармане. А мне было отлично слышно весь разговор.
Внешний вид прибывшего уполномоченного лица впечатлял. Это был казак.
Широкие атласные лампасы, фуражка, стилизованная форма защитного цвета, ордена какие-то, нагайка за голенищем сапога и огромный бебут. Не кинжал-кама, как у Залётина, а кривой тесачина, точно такой же я видел у своего двоюродного дядьки, когда приезжал к нему в Таганроге, где он держал небольшую артель по производству очень вкусной колбасы. Жутковатое оружие, дядя доставал его в моменты подпития, непременно поминая казачьи корни и усечённый перечень былых доблестей рода. Но он же едко посмеивался над своим гетманским происхождением и любил говаривать, что его деды и прадеды были самыми обыкновенными трудолюбивыми овощеводами и виноградарями, хотя и считались потомками запорожских казаков. Прадед, про которого дядя знал чуть больше, чем про остальных родственников, в давние времена был чумаком. Он ездил на волах к Перекопу за розовой солью и вяленой азовской тюлькой, не помню точно, как эта рыбка называется, мы тоже любили употребить её за пивом… И рассказывал открывшим рот внучкам, что где-то за лазоревыми степями Екатеринославщины и Херсонщины простирается благодатная крымская земля. Казачество для дядьки не являлось фетишем, хотя и форма лихая имелась, и значки всякие, и дружки весёлые да усатые.
У этого расплывшегося над ремнями и портупеей усатого пузыря средних лет присутствовал неприятный мне элемент какой-то дешёвой клоунады. Всё слишком ярко, напыщенно: и усищи эти, словно из гримёрки украденные, и странный герб на двери джипа. Кинжал… Я смотрел, и глазам своим не верил: оказывается, не украинцы, не турки и не бандиты с посёлка, а самые настоящие казаки закупорили полуостров! Родные отечественные казачки! Вот о чём Рашпиль ворчал!
Что за чертовщина?
— Бог помощь, люди добрые или недобрые, с чем пожаловали? — важно просипел дяхон, поправив на груди укороченный автомат Калашникова.
У меня всего один раз получилось оглянуться и попытаться оценить позиции и поведение действующих лиц — Рашпиль бросил уничтожающий взгляд, и я опять прилип к окуляру. Но кое-какие выводы сделать успел.
Внешне бравый атаман — другого слова не подобралось — выглядел несколько нервно, даже напугано. Он теребил пальцами флажок предохранителя, умудрившись пару раз его перекинуть, часто переступал с ноги на ногу и не мог остановить взгляд на собеседнике. А наши парни выглядели невозмутимо, как… да как вот этот бетонный камень, за которым я укрылся! Роботы, машины для убийства.
Дмитрий, не выпуская документ из рук, показал усатому корочки и уставился прямо в глаза, о чём-то тихо спрашивая. Макс куда-то спрятался… Валерка стоял вполоборота к командиру, контролируя делегацию, особенно водителя джипа, однако успевал поглядывать и в сторону комплекса. Автомат у него не дрожал, как и у группера. У всей группы на вооружении АК-74М, других не видел. Замерший возле КПВТ Сергей уже выбрал свою главную цель. Я тоже бросил взгляд по направлению ствола, сразу увидел ротонду на крыше основного здания и открытое в ней окно, где был установлен второй пулемёт казаков. Одно нажатие, и крупнокалиберная машина спецназовца разберет всю надстройку на крупные и не очень обломки.
Страшно ли мне было? Да. Хотя и понимал, что именно у меня тут, за высококачественным железобетоном, шансов остаться в живых в случае серьёзной заварухи неоправданно много. Весь разговор Фиделя с атаманом я не слышал, с некоторым усилием заставив себя почти полностью сосредоточится на цели. Лишь кое-что долетело до ушей под тревожный стук сердца…
Тук.
— А ты не загоняй, командир! Мы ж не чужие!
Тук.
— Вы реально хотите проблем с Севастополем?
— Какие проблемы? Мы мост не трогали, он нам вообще не нужен! На своей таманской земле стоим.
Тук-тук…
— А не борзо ли?
— По-божески, командир, не наглеем, не разбойники.
— Диверсанты.
— Не обижай!
Тук, сердечко. Да успокойся ты!
Стволы сторон хищно смотрели друг на друга, тихо гудел под эстакадой ветер, прошло три минуты по моим наручным часам, но мне показалось, что минутная стрелка должна была продвинуться значительно дальше. Правая рука, палец которой лежал на спуске, стала затекать, всё дерьмо всплывает не вовремя. «Черт, — подумалось мне, — не сообразил рюкзачок прихватить, урод гражданский, подложил бы поудобнее, сейчас легче было бы…». Однако отпускать руку, чтобы быстро размять кисть, было страшно. Я действительно боялся потерять цель и подвести друзей. Напряжение было бешеное.
Голоса слились в тихий бубнёж, в ушах что-то гудело, мне казалось, что я чувствую тяжелое дыхание ребят сбоку и сзади. Сколько всего прошло времени трудно сказать. Однако, когда, наконец, громко хлопнула дверь «Хантера», я удивился, что стрелка началась всего лишь восемь минут назад.
— Фу-ух, зараза… — с чувством выдохнул я, увидев, что наш группер, смотревший вслед удаляющемуся джипу, перекинув автомат параллельно груди, спокойно сложил на нём руки.
Бедняга Рашпиль, который за запаской никак не мог устроиться комфортно, стал энергично приседать и размахивать короткими крепкими лапами, разгоняя по телу затекшую кровь, я с наслаждением распрямился. Появился Макс, но Серый всё так же находился в кузове. Контролирует.
— Ну что, орлы, всё поняли? — невесело спросил у личного состава Дмитрий. — До такой подлости даже наши северные соседи не додумались, а тут родные готовы нож в спину вставить. Всё продумали!
