Вот гад! Ещё пара огненных росчерков прошила крашеный металл двери.
— А бетон прошить не может, сучонок! — отметил шкипер.
— Ещё бы, если бы он смог, то всё управление Спецстроя следовало бы расстрелять, — успокоил всех Юлий Павлович.
С убежищем стрелка пришлось повозиться, постепенно расшибая дверь издалека короткими автоматными очередями и провоцируя противника на расход энергии, у их пистолетов энергетический ресурс небольшой. Потом Данька осторожно прошёл вдоль стены и смог закатить внутрь первую гранату. А там и вторая пошла…
— Смотри, — сказал мне Негадов, который склонился над трупом, — этот какой-то особенный…
— Ага, — я, отпихну в сторону поврёждённый лучемёт, тоже рассматривал крепко посечённого осколками чёрного, — Наверное, повыше остальных рангом, видишь шеврон на рукаве.
— Ну да, — согласился уфолог, — и комбез не совсем обычный, посложней.
— Натовский, — не совсем удачно пошутил я.
Вокруг стояла какая-то аппаратура, контейнеры и короткие цилиндрические тубусы. Оставив снаружи Даньку, шкипер присоединился к нам.
— Думаю, они проводили тут какие-то исследования, потому что… — тут Негадов запнулся. — Ты глянь!
Это была паутина. Ты самая странная и очень неприятная волосня серых. Над одним из шкафов повисло целое одеяло этой паутины. А внутри этого покрывала под лучами мощных фонарей виднелись самые настоящие коконы, крупные, размером с баклажан!
— Выращивают! — заорал от двери Манченко. — Они друг друга в дерьме выращивают!
— Наружу, боец! — крикнул я в ответ.
Вся группа так и замерла.
Я вообще на несколько секунд впал в ступор, представив, как из этих жутких коконов скоро полезут детёныши то ли чёрных, то ли Инструкторов. Или каких-нибудь боевых гугонских собак. А ещё мне представился огромный паук, который бегает по убежищу, и в укромных уголках откладывает эти яйца… Сейчас он, пользуясь темнотой, сидит на потолке и готовиться прыгнуть нам на голову. Я вздёрнул одновременно и фонарь, и голову — на потолке никого не было.
Паралич пропал, но его место тут же занял какой-то вязкий всеобъемлющий ужас, страх инопланетного кошмара. Он легко проникал в душу и сердце, как муху, расплющивая в блин способность соображать трезво.
— Ничего толкового при нём нет, смотри-ка. Опять нищеброд попался, что за невезенье, — спокойно объявил Василий Семёнович, закончив обыскивать очередной труп.
Эти простые, родные мародёрские слова помогли. Страх начал отпускать. «Бляха медная, — подумал я, — так и дурку недолго отхватить! В такое и поверить непросто. Может, нам это только показалось, и это не яйца, а просто укутанные в паутину какие-нибудь плоды? Ведь не может такого быть!».
— Ясно одно, здесь был серый, — заметил Юлий Павлович.
— Или серые… — вздохнул я. — Двигаемся дальше. Нужно только эти яйца как-нибудь запечь.
— Хорошо бы солярочки…Или вакуумный огнемёт, только им можно и такие стены завалить, мужики рассказывали.
— Василий Семёнович, какая солярочка, какой такой огнемёт, мы пожар в подземелье будем устраивать?
— А вы их ножами! — посоветовал от двери Данька, и я психанул.
— Боец Манченко!
— Я!
— Приказываю ножами изрезать всё яйца пришельцев. И доложить. Выполнять!
— Е-есть… — неуверенно козырнул он.
Пока несчастный исполнял полученный мерзкий приказ, мы ждали его снаружи.
— Сколько у вас минусов? — спросил я.
— А семь! — охотно похвастался дед.
— У нас пять. Нет, с этим, — я кивнул в сторону двери, за которой проходила групповая казнь, — с этим шесть.
— Мы больше! — опять выпендрился дед. — В сумме счастливое число, и ещё сполна навалим!
— Твоими бы устами.
Наконец появился чрезвычайно недовольный и злой Манченко, с брезгливостью поглядывающий на свой, с виду вполне уже чистый Ка-Бар.
— Ты его потом не забудь керосинчиком, а то запамятуешь и начнёшь банку тушёнки вскрывать, — посоветовал уфолог.
— И что? — испуганно поинтересовался пацан.
— И всё.
— Да иди ты, знаешь, куда?!
— Хватит стебаться, мужики, собрались, дальше двигаемся, — решил я. — Яйца могли остаться и в других помещениях, всё равно придётся возвращаться и зачищать ещё раз, их-то мы не искали.
Нам предстояло пройти ещё пару коридоров, изгибающийся буквой «Г» тоннель с нишами и последнее перед входом в центральный зал помещение, после которого группе предстояло встретиться с ребятами Фиделя. В первом же коридоре уфологу опять показалось, что он что-то услышал. Я, как и все, завертел головой вокруг себя, однако в свете хаотично летающих лучей фонарей ничего, кроме сводчатого потолка, пары трансформаторных щитов и пучков кабелей на стенах не увидел.
— Давайте побыстрей, — предложил шкипер, — надоело потрясываться.
— Согласен, ищем только гугонцев и серых, паутину не трогаем, яйца не рассматриваем.
Совместно мы опять уточнили по памяти план-схему, чтобы ничего не упустить, и зашли в последний тоннель. Здесь в нашу сторону дул лёгкий ветерок работающей где-то вентиляции, качнувший в очередной нише сбоку от моего лица очередную серую массу паутины — меня чуть не вырвало от отвращения. Здесь всё было наполнено инопланетной нечистью, чуждыми духами подземелья. Призраки словно шли следом и что-то шептали в мокрую спину, этот страшный шелест, ползущий по внешне пустому тоннелю, заползал под куртку прямо к сердцу, холодный пот струился меж лопаток.
— Огнемет нужон! — уверенно повторил Василий Семёнович, — Всё подпалить для дезинфекции!
Перед изгибом тоннеля он обернулся, прислушался и крякнул, что-то бормоча себе под нос. Чёрт, мне казалось, что я слышу хитиновое поскрипывание конечностей чудовищного паука, который по стенам и потолку крадется за группой. «Лучше уж десятерых чёрных с большими серпами встретить, чем не понятно какую хрень!», — не выходила из головы горячечная мысль. Перед глазами всё ещё стоял адский инкубатор.
Дождавшись, пока мы завернём за угол, дед достал очередную РГД и криком «Внимание, граната!» кинул её далеко назад.
Бум! За поворотом грамотно сделанного тоннеля звуковая волна теряла свою силу, спецстроевцы всё-таки молодцы.
Перед последним помещением я на пробу включил рацию, прибор зашипел, защёлкал, послышался искажённый помехами фрагмент какой-то фразы. Есть контакт, мы близко!
Вот открылась последняя дверь.
Ох, ты! Прямо перед нами прямо посередине комнаты стоял высокий Инструктор в капюшоне с большим, почти в метр, серпом в руке.
От неожиданности группа замерла, позволив ему сделать первый ход.
