– Ты бы приехал ко мне в Мексику? – с надеждой спросила она. Том улыбнулся и утвердительно кивнул.
– Конечно, приеду. Я так горжусь тобой, Мелли.
Они разговаривали об этом всю дорогу домой. Когда они приехали, Джанет дома не было, и они, запершись в комнате Мелани, занялись любовью и потом долго лежали, тесно прижавшись друг к другу, и смотрели кино по телевизору. Ее мать не имела ничего против того, что время от времени он проводит ночь с Мелани, но совсем не хотела, чтобы кто-то поселился у дочери или у нее самой постоянно. До сих пор она терпимо относилась к существованию очередного парня у дочки, если только он не наглел и не имел слишком большого влияния на нее. Том был достаточно умен, чтобы его присутствие было по возможности не слишком заметным.
Наконец около двух часов ночи он решил уехать домой, так как рано утром ему надо было быть на работе. Когда он уходил, Мелани спала, но еще до того, как она уснула, он с ней попрощался. Она сонно улыбнулась и поцеловала его. На следующий день она, не мешкая, приступила к реализации своих планов. Первым делом она взяла обещание со своего агента и менеджера держать язык за зубами. Обе сказали, что посмотрят, от каких обязательств ее можно будет освободить, и предупредили, что так или иначе Джанет скоро обо всем узнает. На что Мелани сказала, что собирается поговорить с ней, но только после того, как отменит свои обязательства, чтобы не было пути к отступлению. Ее менеджер, чуть задумавшись, предложила сделать из поездки в Мексику информационный повод. Это будет так эффектно и так понравится публике, еще никто до нее…
– Не-э‑э‑эт! – взвыла Мелани. – Ни за что! В этом весь смысл. Я хочу уехать от всей этой шумихи. Мне нужно сколько-то времени, чтобы выяснить, кто я есть и чем хочу заниматься. Да-да. Попробуйте поймите меня.
– О господи! Только не такие поездки. Надеюсь, ты не собираешься бросить сцену? – спросила дама-агент, хотя не могла не подумать, что будет нелишне, если Мелани попытается немного перерезать пуповину. Рано или поздно это должно будет случиться. Так почему не сейчас? – На какое время ты думаешь нас покинуть?
– Вероятно, до Рождества. Я помню, что у меня концерт в Медисон-сквер-гарден в новогоднюю ночь. Я не хочу его отменять.
– Отлично, – выдохнула агент с облегчением. – Иначе мне пришлось бы покончить с собой. До этого времени все остальные мероприятия не представляют ценности. Я все улажу, – пообещала она.
Прошло два дня. Ее агент и менеджер сделали все возможное. Мелани была свободна как ветер вплоть до Дня благодарения и еще в течение двух недель после него. Некоторые мероприятия были перенесены на другие даты, некоторые пришлось отменить – с обещанием провести их в более поздние сроки. Все, чего она лишится, так это возможных публикаций в прессе, которые могли бы появиться после вечеринок или благотворительных концертов с ее участием. Но планировать спонтанные приглашения было бессмысленно.
Как и предполагалось, через два дня после того, как она отменила все свои выступления, Джанет забрела в ее комнату. Ей еще никто ничего не сказал. Мелани предупреждала Тома, что собирается поговорить с матерью нынче вечером. А уехать она планировала в следующий понедельник и уже забронировала билет. Выходные перед отъездом она хотела провести с Томом. Его вдохновляло то, что она сейчас делала, и он тоже хотел поработать волонтером. У него была такая же, как у нее, сильная потребность помогать ближним и желание сохранить баланс между серьезной карьерой и гуманистическими традициями, в которые он твердо верил.
Три месяца были изрядным сроком для их разлуки, но в практических вопросах они вдохновляли друг друга. Их мир стал больше. Том тоже подумывал, чтобы на неделю уехать волонтером вместе с Мелани, если ему дадут выходные. Он любил работать с маленькими детьми и в старших классах был «Большим братом» для мальчишки из Уотса и еще одного – из Ист-Лос-Анджелеса и до сих пор с ними общался. Еще ребенком он мечтал вступить в Корпус мира, но позже его увлекла карьера инженера. Однако сейчас он завидовал Мелани и сожалел, что сам не сможет эти три месяца пробыть там вместе с ней.
– Жуть какая-то, – пробурчала Джанет, глядя на охапку газет, которые она держала в руках. – Только что пришел факс с сообщением, что твое интервью для «Тин Вог» отменено. Как им удалось это сделать? – Она раздраженно потрясла головой и взглянула на дочь. – А еще сегодня утром я получила письмо по электронке от благотворительного фонда по борьбе с раком толстой кишки. Они пишут, что рассчитывают на твое участие в их благотворительном мероприятии в следующем году. А ты должна была выступать у них через две недели. Складывается впечатление, что они попросту выкинули тебя, чтобы заменить кем-то другим. Якобы выступать будет Шарон Осборн. Может быть, они посчитали, что ты слишком молода? Как бы то ни было, не сиди дома, а поднимай свою задницу и начинай двигаться, детка. Ты знаешь, что все это значит? Это значит, что они начинают тебя забывать, а ты пробыла на гастролях всего ничего. Пора показаться – и чтобы о тебе написали в прессе. – Она улыбнулась Мелани, лежа на ее кровати и глядя в телевизор. Мелани все это время думала о том, что ей взять с собой в Мексику. Много не надо. На кровати лежали книги о Мексике, которых ее мать чудесным образом не заметила. Подходящий ли сейчас момент, чтобы поговорить с ней? Но дальше откладывать некуда. Эх, была не была…
– А… видишь ли, мам, – громко сказала Мелани, когда ее мать уже выходила из комнаты, – это я отменила две эти встречи… и еще несколько других… Я… я устала… Я подумала, что мне стоит на какое-то время уехать… на несколько недель. – Она все еще не решила, сказать ли матери определенно, на какой срок она собирается ехать, или сделает это позже, когда уедет. Джанет застыла на месте и повернулась, чтобы царапнуть дочь хмурым взглядом.
– О чем это ты говоришь, Мел? Какие еще «несколько недель»? – Она смотрела на нее такими глазами, словно Мелани только что сообщила ей, что у нее выросли рога или отросли крылья.
– Ну, ты понимаешь… моя лодыжка… она ведь еще болит… я просто подумала… ты знаешь… будет хорошо, если я отдохну.
– Ты отменила встречи, не спросив меня? – Джанет начала заводиться. Надвигался скандал.
– Я собиралась сказать тебе, мам, но я не хотела тебя беспокоить. Доктор сказал, что моей ноге нужен отдых.
– Это идея Тома? – немигающим взглядом Джанет смотрела на дочь, пытаясь выяснить, кто был источником вредного влияния – отменить два мероприятия! Предварительно не обсудив это с ней! Она чуяла чьи-то происки… Чьи же? Эта крошка, лежащая сейчас на розовом шелке покрывала своей мягкой постельки, – что она понимает в жизни? Да представляет ли она себе, что это такое – остаться в жизни одной, без всякой поддержки, всеми забытой, с кучей болячек и незаживающими душевными ранами, которые приходится скрывать и разыгрывать из себя энергичную веселую бабенку с твердой хваткой, напролом устремленной к успеху? Кто позволил ей опрокинуть вверх днищем корабль, не ее стараниями спущенный на воду и несущийся на всех парусах по крутым волнам с жемчугом пены к берегу, где блестят переливчатые огни и слышится радостный смех, где всегда царит праздник и сверкает фейерверк удовольствий? Знает ли эта крошка, как непросто и трудно держать в руках штурвал этого корабля, чтобы он не отклонялся от курса и не налетал на подводные рифы? Да что она знает о жизни, ее милая крошка Мелани… Просто она еще не повзрослела настолько, чтобы сказать ей спасибо. Но все еще впереди, она – мать, и она ее образумит. Ведь не для себя она только старается, а для нее, выстраивает ей карьеру – в то время как ей, Джанет, когда-то никто не помог пробиться, зато она обрела неоценимый опыт, который щедро бросила теперь к ногам дочери, чтобы та легко взбежала по ступеням успеха к вершине славы. Джанет стояла, окаменев и онемев от того, что сейчас между ними происходило.
