– Ну, например, продюсер производит фильмы. Или радиопостановки. Или грампластинки.
– Вы торгуете целлулоидом?
Его оглушительный смех смутил Бель. Что тут такого смешного? Ей не понравилось, как его доброе полное лицо исказила уродливая гримаса, как блеснули его кривые желтые зубы, как сморщился его крупный пористый нос.
Девушка презрительно вскинула брови, надеясь, что сейчас ее вид выражает глубочайшее презрение.
– Пожалуй, я пойду. Всего вам доброго, сеньор Перейра.
– Постойте! Я не позволю вам уйти, не узнав, чего же вы от меня хотели.
Бель помедлила, но затем решила выложить ему всю правду. Лучшего он не заслуживал.
– Если это вас так уж интересует… Я собиралась вытрясти из вас денег. Хотела рассказать трогательную историю о том, сколько я потратила на лечение и как дорого обходятся сейчас медсестры. Взяв у вас деньги, я могла бы заплатить за квартиру. Но чем позволить вам вновь посмеяться надо мной, я предпочту пойти работать уборщицей. Всего доброго. Полагаю, мы больше не увидимся.
Сеньор Перейра хохотал так, что его услышали даже в приемной. Три секретарши изумленно переглянулись. Такого они еще не слышали. И никогда не бывало такого, чтобы толстенький продюсер выскочил из своего кабинета в погоне за девушкой.
Перейра поймал Бель на выходе и преградил ей путь. Она не ожидала от него подобной прыти.
– Что все это значит? – В ее голосе слышалась наигранная усталость. – Вы еще недостаточно меня унизили? Хотите теперь запереть меня тут против моей воли?
– Успокойтесь. Давайте пройдем в мой кабинет и присядем. Я беру вас на работу.
– Что ты сделала?! – ошеломленно воскликнула Беатрис, когда Бель вечером рассказала ей о случившемся. – Ты действительно сказала, что пришла вытрясти из него денег? Поверить не могу. Я такого еще не слыхала. И этот дурак не просто не выгнал тебя взашей, а еще и решил наградить. Потрясающе!
Бель собрала последние деньги и купила бутылку ликера, чтобы отпраздновать с подругой неожиданную радость. Бутылка уже наполовину опустела, и обеим девушкам казалось, что весь мир у их ног. Все было возможно. Бель станет звездой кинематографа. Она будет загребать золото лопатой и так прославится, что сможет выходить на улицу, только загримировавшись под кого-то другого. Девчонки хохотали от таких мыслей, но в то же время и верили в них.
Бель заметно опьянела – ведь раньше она не пила спиртного. «А почему, собственно? – подумала она. – Приятно быть пьяной».
Но в какой-то момент возврата к здравому смыслу Беатрис все же удалось немного подпортить ей настроение, предупредив Бель об опасностях этой профессии:
– Тебе придется следить за тем, чтобы тебя не втянули в съемки какого-нибудь грязного фильма. Ни в коем случае не раздевайся перед камерой. И будь особенно осторожна, если кто-то скажет тебе, что это «искусство».
– Ты, похоже, разбираешься в таких вопросах.
– Ну, слышала всякое…
– Мне кажется, что сеньор Перейра не похож на такого типа.
– Это еще хуже.
– Ой, с ним-то я справлюсь.
– Да, наверное, справишься. Ты все делаешь правильно, Бель. Главное, не позволяй мужчинам тобой управлять.
Беатрис всегда завидовала подруге из-за того, что Бель заставляла всех парней плясать под свою дудку. И как она только этого добивалась? Беатрис однажды видела, как Бель обошлась с Луисом. Тот самый Луис, который только и знал, что жрать и чудить, вдруг превратился в настоящего кавалера: то пиво в подарок принесет, то мусор вынесет. И он ни разу не ударил Беатрис с тех пор, как сюда переехала Бель. При этом Бель лишь прошептала ему:
– Не при мне, ясно?
Беатрис и самой стало не по себе, настолько пронзительно прозвучали эти слова. А ведь этой девчонке всего шестнадцать, Господи помилуй! Откуда у нее такая сила?
Но одно Беатрис знала наверняка: Бель многого добьется в этой жизни.
Правда, произойдет это не скоро.
В первый рабочий день в студии сеньора Перейры Бель дали незавидную роль уборщицы-статистки, постоянно подметающей пол на заднем фоне. Поскольку приходилось делать это почти в каждой сцене, Бель целые дни проводила на ногах и к вечеру чувствовала себя настолько уставшей, словно и правда убирала с утра до ночи. Гонорар был небольшим, но на жизнь хватало. Беатрис с гордостью рассказывала соседям, что ее подруга – кинозвезда, но Бель чувствовала себя простой уборщицей. Ни один из ее талантов не оказался востребован. Тут не нужно было танцевать, пения в немом кино никто не услышит, и даже ее внешность не могла ошеломить зрителей – приходилось надевать костюм горничной, в котором Бель смотрелась не столь обворожительно. «Так я далеко не продвинусь», – думала она. Ей хотелось и дальше репетировать со своей группой, и девушка надеялась, что на карнавале ее талант заметят и оценят. Но оказалось, что этот шанс уже упущен.
Несколько дней назад она отправила Беатрис с письмом к Нильтону, спрашивая, можно ли найти другое место для репетиций, где ее не найдут родители. Бель была уверена, что Нильтон и все остальные приложат все усилия, чтобы ее вернуть, – ведь она сама была готова на все, чтобы танцевать. Хотя после рабочего дня у Бель болела спина и все тело ломило от усталости, она не отказалась бы встретиться со своими мальчишками и порепетировать. До карнавала оставалось мало времени, и Бель непременно хотела выступить со своей группой.
Но, вернувшись от Нильтона, Беатрис принесла ей неутешительные известия: ее группа нашла себе другую танцовщицу – Паулинью.
– Паулинью? – Бель была в ужасе. – Как они могли так поступить?
– Эм… Солнышко, это же ты бросила мальчиков на произвол судьбы. Извини, что напоминаю об этом, но…
– Чепуха! Нильтон должен был знать, что я не исчезну без следа. Рано или поздно я связалась бы с ним.
– Ну а он этого не знал.
– Ты что, на его стороне? Втюрилась в него, что ли?
– Он милый.
– Беатрис, прошу тебя! Тебе никогда не преуспеть в жизни, если ты так легко будешь подставлять людей, которые тебе помогают.
– Почему это ты решила, что я кого-то подставляю?
– Кто платит половину аренды? Кто приносит домой мясо? Кто защищает тебя от Луиса? Нильтон? Но ты при первой же возможности от меня отвернулась, только потому, что какой-то парень показался тебе милым.
– Но он правда милый! Согласись, что он красавчик. А как танцует! И…
– Ничего ты не понимаешь!
Беатрис действительно ее не поняла. А главное, не поняла, почему после этого у них так испортились отношения. Девушке было очень обидно, что Бель перестала рассказывать ей о работе над фильмом, и ей не нравилось ужинать в гробовом молчании. Что-то было не так. Но в чем ее вина? Неужели в том, что этот Нильтон показался ей милым?
