Тот покачал головой и заявил:
— Пока только обещают. Никто не дает номер этого Левона. Все не так просто.
— Тогда занимайся его поиском. А я вызову свою машину с водителем. У меня впереди два важных разговора.
— Ты договорился с обоими, — понял Вейдеманис.
— Это было легче, чем найти номер телефона нашего грузинского друга. В общем, буду ждать твоего звонка, — сказал Дронго.
Встреча с Михаилом состоялась через час. Московское движение даже в полуденные часы было достаточно интенсивным. Машине пришлось несколько раз простаивать в очередях перед светофорами. Наконец она подъехала к комплексу «Алые паруса».
Дронго увидел «Ауди» с номером, упомянутым Михаилом. Водитель сидел в салоне, увидел Дронго и вышел ему навстречу. Сказывались годы работы в кремлевском гараже. Он стоял почти по стойке «смирно».
Дронго подошел и протянул руку. Ладонь Михаила оказалась крепкой, хотя ему было далеко за шестьдесят.
— Вы работали в службе охраны. — Эксперт не спрашивал, лишь ждал подтверждения.
— Работал, — сказал Михаил. — Был старшим лейтенантом. Сначала в девятом управлении КГБ, потом в службе охраны. Сейчас на пенсии.
— Давайте сядем в машину, — предложил Дронго.
Они прошли в салон.
— Что вас интересует? — спросил Михаил.
— Ваши наблюдения. Отношения Монахова с помощниками, водителями, женами, дочерью. Учтите, что мне это нужно вовсе не для праздного любопытства.
— Я понимаю, — сказал водитель.
— В таком случае давайте начнем с самого Монахова. Можете его охарактеризовать?
— Нормальный мужик. Любил погулять, выпить, ценил красивых женщин. Умел пустить пыль в глаза. Был душой шумных компаний.
— Его отношение к женщинам?
— Бабником был жутким, — проговорил Михаил. — Иногда даже просил остановить машину, если видел красивую женщину на улице. Они ему редко отказывали, почти всегда соглашались сесть в машину. Случалось, что он велел мне выйти.
— Регина и Тамара знали?
— Догадывались. Думаю, что все понимали.
— Что скажете о его первой жене?
— Я знал ее не очень хорошо. Но, судя по всему, она его умела доставать. Пользовалась тем, что он всегда помогал своей дочери. Я несколько раз возил ее по разным местам. Красивая девочка, только очень капризная.
— Она часто бывала у отца?
— Не очень. Только тогда, когда ей что-то было нужно от него.
— Он ей не отказывал?
— Никогда и ни в чем.
— Его отношения с сотрудниками?
— Хорошие. Босса все любили и уважали. На каждый праздник особые премии раздавал. Подарки дарил. Щедрых и заботливых хозяев люди ценят.
— А с женщинами?
— Еще не поняли? — строго спросил Михаил. — Он пропускал через свою кровать буквально всех, без единого исключения.
— Начинаю понимать. А его отношения с Димой Апрелевым?
— Этот тип — настоящий помощник. Все может достать, принести, устроить, сделать, пробить. Но я бы ему не доверял. Парень себе на уме.
— Вы слышали что-то про Левана Солагашвили?
— Нет, не слышал. Может, кто-то и упоминал о нем, но я привык не прислушиваться к разговорам за спиной. Не припомню.
— В то утро вы уехали в полдень?
— Да. Примерно в это время. Я готовил машину, когда Александра Львовна принесла мне жареную курицу, завернутую в фольгу. Я даже удивился. Обычно Тамара Георгиевна никогда не брала с собой еду в город. У нее есть своя помощница, которая ей обычно готовит. Но чаще она заказывала что-нибудь в соседнем грузинском ресторане. Ей нравилась такая еда. Мать ведь у нее осетинка.
— Что было дальше?
— Ничего. Пришел Слава и забрал журналы и газеты для Тамары Георгиевны. Потом она вышла из дома, и мы поехали в город.
— Ничего необычного не заметили?
— Нет. Не заметил.
— Может, вы не обратили внимания, допустим, на то, что за вами кто-то следил?
— Нет. Никого не было. Нас учили следить за машинами в зеркала заднего обзора. Я всегда проверяюсь по старой привычке. Никакого хвоста не было. За нами никто не следил.
— Вы не видели этого охранника, который потом оказался в доме Монаховых?
— Нет. Никого не видел. Я сидел за рулем и ждал хозяйку. Нас так приучили. Мы выходим из машины только для того, чтобы открыть заднюю дверцу и помочь клиенту или хозяину сесть в салон.
— Вы поехали в город вместе с Тамарой Георгиевной. Как она себя чувствовала?
— Не блестяще. Я видел, что ей плохо. Даже предложил вернуться. Но она не захотела. Потом, уже в городе, когда мы проезжали мимо аптеки, Тамара попросила остановиться, но тут же передумала. Мы прибыли домой, и я остался ждать на стоянке. Долго сидел. А примерно в четвертом часу увидел, как подъехала «Скорая помощь». Оказывается, Тамаре сообщили, что погиб муж. У нее открылось кровотечение. Она угодила в больницу и потеряла своего ребенка. Я оставался у клиники до утра. Потом приехали ее родственники, кажется, двоюродные сестры с мужьями. Сергей Владиленович тоже появился. Жалко ее. Она хорошая женщина.
— В какую больницу вы поехали?
— В перинатальный центр на Севастопольском проспекте. Она там наблюдалась. У нее был свой доктор.
— Фамилию помните?
— Они говорили в машине. Кажется, Фейшелевич. Алексей Владиленович еще ругался, что она не могла найти другого.
— Почему? Насколько я понял, они с братом не очень любили кавказцев‑мусульман. При чем тут евреи?
— А кто любит евреев? — спросил Михаил. — Я когда работал наверху, такого на эту тему наслушался!..
— Интересно, как ваш бывший шеф жил со своей новой женой, учитывая ее осетинские корни?
— Осетины — православный народ. К ним у него претензий не было.
— А к евреям, значит, были?
— Это не мое дело. Просто слышал, что ему не нравился этот врач.
— Когда вы выехали из дома, кто там оставался?
— Сам Монахов, Александра Львовна и Слава, второй водитель. Больше никого в доме не было.
— Вы знали, что туда должны приехать его помощники?
— Мне обычно не докладывают. Но я знал. Слышал, как они разговаривали.
— Тамара Георгиевна тоже знала?
— Может, и знала.
— Вы никого не подозреваете?
— А разве я должен? Окно было открыто. Охранник влез в дом, видимо, хотел поживиться. Тут его увидел Монахов. Ну а дальнейшие события всем известны.
— Вы видели этого охранника?
