— Нет, дорогой, — остановил я его, — в камеру тебе эту литературу вообще проносить нельзя. Более того, и записывать тебе ничего на эту тему нельзя. Давай читай сейчас, при мне!
Виктор открыл одну из книжек и углубился в чтение. Я достал газету и тоже стал читать.
Читал Виктор чуть более часа. Затем он отодвинул книжки и сказал:
— Все, больше не могу! Устал! У меня уже глюки пошли. Мне кажется, что я уже на самом деле заболел!
— Хорошо, — улыбнулся я, — сделай перерыв. Можешь покурить.
Виктор достал сигарету, жадно затянулся.
— И что дальше мне делать? — спросил он.
— Как что? Книги читать, размышлять о жизни, о твоем заболевании.
— И что будет?
— Да ничего, кроме того, что на суде я попытаюсь доказать, что ты психически болен, — сказал я, пристально глядя Виктору в глаза. Он смутился от моей последней фразы. — Конечно, и от тебя будет многое зависеть. Эту идею нужно будет поддержать, доказать, что это правда.
Виктор закивал головой.
— А дальше — тебя поместят, видимо, на экспертизу. Если же экспертиза признает тебя больным, то будешь лечиться.
— И сколько я буду лечиться?
— А это уже зависит от твоего выздоровления. Но главное, что ты не будешь судим по этой статье, и тебе твоя десятка или пятнашка светить не будет. А через пару лет ты выйдешь на свободу. Конечно, если нам это удастся сделать.
— А от чего это будет зависеть?
— Это я уже буду объяснять не тебе, а твоим родственникам. — Под словом «родственники» я имел в виду его руководителей, того же Алексея.
Виктор кивнул.
— Я постараюсь, — сказал он.
— Да тебе стараться особо не надо. Просто внимательно прочти — и все.
Виктор взял книгу и снова стал читать. Я обратил внимание, что он возвращался назад, перечитывая некоторые страницы по нескольку раз, словно чего-то не понимал.
Когда он закончил чтение, я сказал ему:
— Завтра я снова приду к тебе на полдня, больше не могу. Постарайся как-то закрепить усвоенное.
Виктор удивленно спросил:
— Как это — закрепить?
— Ну, попробуй себя! В камере же ты не один сидишь?
— А, понял! — Виктор сообразил, что ему нужно разыграть какую-нибудь сцену в камере. — И еще обрати внимание на свой внешний вид
— А что? Вид как вид. — Виктор оглядел себя.
— Это не вид больного человека.
— Понял, понял! — быстро сказал Виктор.
На следующий день мы снова изучали с ним различные диагнозы. День суда приближался…
Я позвонил Алексею.
— Ну что, как там дела с Витей? — поинтересовался он.
— Работаем. Завтра суд.
— Послушай, — Алексей сделал паузу, — наверное, с той стороны братва подтянется… Может, тебе охрану выделить?
— Пожалуй, это не помешает. Помнится, ты обещал мне как-то милицейскую охрану?
— Зачем нам людей смешить? Я подтяну пацанов, это дружественная нам команда и к нам никакого отношения не имеют, несколько человек поздоровее. Во сколько тебе завтра позвонить?
— В одиннадцать суд, значит, к десяти пусть позвонят и скажут, что от тебя.
— Это все без вопросов! Скажи, как ты считаешь, у нас шанс по Вите есть?
— Есть шанс, есть. Конечно, многое от него будет зависеть. Но шанс есть.
— Я тебе полностью доверяю и надеюсь на тебя! — проговорил Алексей. — Ты потом меня наберешь? Или суд продлится несколько дней?
— Если по правилам все будет, то несколько дней. Плюс еще приговор. А если то, что я задумал, сработает, — может, в один день разыграем.
— Короче, звони! — сказал Алексей.
Ровно в десять часов следующего дня зазвонил мой мобильный телефон. На другом конце мужской голос представился:
— Я от Алексея. Где мы встретимся?
Я назвал станцию метро.
— А где это такое? — спросил парень. Понятно, на метро они не ездят…
— Вы тачку у метро «Студенческая» поставьте, а я туда подъеду. У меня «БМВ», запишите номер…
— Я так запомню. Говорите!
Вскоре я подрулил к станции метро «Студенческая», а через две минуты к моей машине подошли два верзилы. Действительно, Алексей постарался! Настоящие шкафы! Квадратные головы, квадратные плечи, накачанные мускулы… Чистые громилы!
Я посадил их в машину, и мы вместе подъехали к зданию суда. Я специально остановил машину на приличном расстоянии, чтобы не светить свои номера. Конечно, я понимал, что сейчас будет самое неприятное. На процесс по убийству Воронкова, точнее, Вороны, придет вся его бригада или большая ее часть. И ничего хорошего от этой встречи я не ждал. Приветов они нам передавать, конечно, не будут… Но с другой стороны, выхода у меня не было.
Мы приблизились к залу суда. Я увидел эту группу. Их было человек двенадцать. Они стояли рядом, одетые словно в униформу. На всех были темные брюки, черные куртки и короткие, под машинку, стрижки. Типичный бандитский прикид середины девяностых годов. Рядом с ними стояли две молодые женщины. Одна из них была в темном платке. Скорее всего, это была вдова убитого.
Вся группа бросала на нас недобрые взгляды. Но два «шкафа», сопровождавшие меня, отреагировали на эти взгляды совершенно спокойно. Теперь в голову закралась мысль: а вдруг, не дай бог, что-нибудь случится? Вдруг те стрелять начнут? Интересно, у моих охранников стволы есть? Я спохватился: а если их сейчас обыщут?
— Слышь, — обратился я к одному из моих сопровождающих, — вы пустые или «заряженные»?
Тот удивленно посмотрел на меня, словно не понимая.
— Нам сказали пустыми приходить… — Он похлопал себя по карманам, потом по бокам, как бы показывая, что никакого оружия при нем нет. Я облегченно вздохнул.
— Значит, так, — сказал я, — вы меня ждете у дверей вот этого зала. — Мы остановились у двери зала судебных заседаний.
Я взглянул на часы. Было уже почти одиннадцать. Скоро начнется судебное заседание. Но, как обычно бывает, начало немного задерживалось…
Половина двенадцатого. У дверей собралась вся группировка Вороны вместе с его вдовой. Я стоял и ждал, но суд не начинался. Наконец дверь открылась, показалась молодая девушка, секретарь суда.
— По делу Князева кто тут присутствует? — спросила она громко.
— Я, — отозвался я негромко.
— Вы кто?
— Адвокат.
— Кто еще?
— Свидетели есть, — раздались голоса, — и сторона потерпевшего. — Сторона потерпевшего тоже пришла с адвокатом. Мой коллега стоял рядом с ними, время от времени поглядывая на меня. «Наверное, — подумал я, — он мне не завидует… Ничего, не первый раз такое делаем, и, думаю, не последний!»
