Подполковник встал и вышел из кабинета.
Примерно через час в кабинет вошли двое. Один из них сказал:
— Я следователь по особо важным делам городской прокуратуры, фамилия моя Семенихин. А это, — показал он на своего спутника, — прокурор, надзирающий за исполнением наказаний, Пауков.
— Нам бы хотелось с вами переговорить, точнее, допросить вас, — продолжил Семенихин.
— Допросить меня, адвоката? — спросил я.
— Да, вас, по факту побега вашего клиента.
— Ну что же, раз такое дело — допрашивайте…
Допрос продолжался около полутора часов. Следователя интересовали все подробности: почему я защищал его, кто меня вывел на Андрея, как я познакомился с его женой, почему Андрей просил меня взяться за защиту Дениса Пирогова, встречался ли я с Денисом, почему я не приехал освобождать Пирогова…
В общем, вопросов была куча. Я старался продумывать каждый ответ, зная, что любое мое слово может быть направлено против меня.
Наконец допрос закончился. Я расписался под протоколом.
— И что же теперь будет? — поинтересовался я.
— Да ничего. Рано или поздно мы его поймаем, — сказал следователь. — Самое главное — узнать, кто ему помогал. Надо выявить круг лиц. — Следователь внимательно посмотрел на меня, наблюдая за моей реакцией.
Я отрицательно покачал головой:
— Я не знаю, кто ему помогал. По крайней мере, я тут ни при чем. Мне это не нужно.
— Ну почему же вам это не нужно? — улыбнулся следователь.
— А зачем? Он мне что — брат, сват?
— Мало ли…
— У Соколова деньги водились немалые, говорят… Он мог и подкупить…
— Давайте честно! — ответил я. — Вы сейчас протокол не пишете… Если бы я знал о побеге и о том, что побег состоится сегодня, то зачем бы я сюда пришел?
— Но вы могли и не знать, когда побег состоится — сегодня, завтра… А прийти могли, чтобы обеспечить себе алиби.
— Вы думаете, что мне нужно это приключение? — усмехнулся я.
— Думаю, что нет…
— А с Пироговым-то что? — спросил я.
— Его допрашивают сейчас. Целая бригада приехала. Ладно, — сказал следователь, — телефон ваш у нас имеется, так что я вас еще вызову на повторный допрос или следственные действия.
— Какие еще следственные действия? — недоуменно спросил я.
— Очную ставку будем проводить.
— С кем?
— Если Соколова поймаем — с Соколовым, если не поймаем — то с Пироговым.
Вскоре я покинул следственный изолятор. Настроение было отвратительным. Внизу меня ждали оперативники Володя и Гена. Лица у них были невеселые.
— Послушай, адвокат, — сказал Володя, — я чувствую, что ты в этом деле тоже замешан. Даю слово опера, что мы это дело раскопаем. И если что — сидеть тебе рядом с твоим Соколовым, которого мы поймаем в ближайшее время. Понял меня?
— Спасибо за предупреждение, гражданин опер, — усмехнулся я. — Я тебя понял. — И направился к своей машине.
Еще несколько раз меня вызывали на допрос, потом была очная ставка с Денисом Пироговым.
Естественно, от защиты Пирогова меня отстранили. Какое-то время я давал показания в качестве свидетеля по факту побега из следственного изолятора. Через какое-то время про меня вроде бы забыли…
Эпилог
Прошло четыре месяца после побега моего клиента Андрея Соколова из следственного изолятора. За это время все немного успокоилось. Я не обладал никакой информацией по этому делу.
Я продолжал работать адвокатом по другим уголовным делам. Желания появляться в этом следственном изоляторе, откуда сбежал мой клиент, у меня не было никакого. Поэтому, когда я брался за очередное дело, я прежде всего узнавал, где сидит клиент. Если он сидел в том следственном изоляторе, откуда сбежал Андрей, то я старался найти какую-либо причину, чтобы отказаться от этого дела.
Однажды в конце года я получил повестку. Мне нужно было явиться в качестве свидетеля в городской суд. Сначала я был очень удивлен. Но когда я позвонил судье, то узнал, что меня вызывают по делу о побеге из следственного изолятора.
— Так что, его поймали? — спросил я судью.
— Придете на суд — все узнаете, — ответила судья, не вдаваясь в подробности.
«Интересно, — думал я, — а вдруг его поймали? А вдруг его заставят что-либо на суде против меня сказать? Он скажет, например, что адвокат участвовал в подготовке побега… Ему-то что — его все равно поймали. А оперы могли пообещать ему что-нибудь за такое заявление. Так меня могут и в зале суда арестовать!»
Наконец настал день суда. Суд находился недалеко от станции метро «Преображенская».
Остановив машину, отключив мобильные телефоны и оставив их в машине, я вошел в здание и поднялся на третий этаж.
Суд уже начался. Я остановился у двери. Около кабинета сидели двое спецназовцев в черной форме, с автоматами. Вероятно, они кого-то охраняли. «Наверное, — подумал я, — Соколова все же поймали. Вот сейчас мы и увидимся… Да, как бы мне не пришлось… Нет, не надо думать о плохом!»
Я уселся на скамью. Конвоир посмотрел на меня внимательно.
— Вы свидетель? — спросил он.
— Да.
— Постучите, выйдет секретарь, чтобы в зале знали, что вы пришли.
Я так и сделал. Дверь приоткрылась, и в щелочку выглянула симпатичная девушка лет двадцати двух.
— Я свидетель. — Я назвал свою фамилию. — Вот моя повестка.
— Очень хорошо, — улыбнулась секретарь. — Сейчас вас вызовут. — Она исчезла за дверью.
Я стал ждать вызова. Вскоре дверь снова открылась, и я услышал громкий голос, называющий мою фамилию.
— Войдите в зал!
Я молча вошел в зал. Первым делом я бросил взгляд на скамью, обнесенную решеткой, где сидел один человек. За решеткой сидел незнакомый парень лет тридцати, худощавый, темноволосый, подстриженный почти под ноль. Он сидел, низко опустив голову. Я пытался всмотреться в его лицо, стараясь понять, может, это все-таки Андрей. Может, он сделал себе пластическую операцию? Но мои размышления были прерваны окриком судьи:
— Товарищ свидетель, вы потом будете рассматривать обвиняемого. Подойдите к столу и распишитесь.
Я подошел к столу и поставил свою подпись под текстом, где говорилось, что я обязуюсь давать правдивые показания. Затем я подошел к специальной трибуне, за которой давали показания свидетели, и посмотрел на судью.
Судье было лет пятьдесят или чуть больше. По обеим сторонам от нее сидели народные заседатели. Справа сидел мужчина в прокурорском мундире с погонами майора, слева — девушка-адвокат.
