Настроение у нас было подавленное. Повесив головы, мы сидели за столом и больше напоминали не денежных магов, а умирающих лебедей. К такому повороту событий мы были не готовы. Мы предполагали, что путь к сотням тысяч марок – это прямая восходящая линия.
– Давайте лучше задуем свечи, – предложила я. Настроение у меня было далеко не праздничное.
Марсель тоже был на удивление немногословен. Моника пришла в себя быстрее всех:
– Мой папа сегодня за завтраком сказал одну вещь. Он считает, что сейчас можно купить акции по хорошей цене. «Ниже номинала» – так он выразился.
– Он прав, – сказала госпожа Трумпф.
Мы удивленно посмотрели на нее. Только теперь мы заметили, что она совершенно спокойна. Казалось, что все происшедшее ее совершенно не касается.
– Похоже, что вас наши потери не огорчают, – сказал Марсель.
– А у нас нет никаких потерь.
– Как нет? Больше пяти тысяч марок. Лично мне это совсем не нравится.
– Потери у нас были бы только в том случае, если бы мы сегодня продали акции. Но мы же этого не делаем.
– Столько денег псу под хвост! – не сдавался Марсель.
– Ну, псы тут совершенно ни при чем, – не выдержала я.
Обстановка все больше накалялась. И тут госпожа Трумпф рассмеялась:
– Когда я пережила первый обвал курсов, то реагировала точно так же. Я проклинала тот день, когда купила эти несчастные акции. Я страшно боялась, что курс упадет еще ниже, так как во всех газетах были только отрицательные прогнозы. Все говорили о мировом экономическом кризисе, о вечной биржевой «зиме».
Мы с Марселем озадаченно посмотрели друг на друга. Об этом мы вообще не задумывались. Оказывается, курс может упасть еще ниже!
Госпожа Трумпф усмехнулась. Казалось, что сложившаяся ситуация ее совершенно не заботит.
– Я пережила не один такой кризис. Но через год-два курс всегда восстанавливался. Поэтому я абсолютно не нервничаю, когда на бирже случается обвал.
Меня, однако, это не убедило:
– А что если действительно началась вечная биржевая «зима», как вы только что выразились?
– Ответ содержится уже в самом слове «зима». Что такое зима? Одно из времен года. Сколько я живу, вслед за зимой всегда наступала весна, а затем лето. А за летом следовала осень и снова зима. Сезонные изменения происходят на бирже точно так же, как и в природе. Так всегда было и всегда будет.
– Так, может, нам лучше было бы подождать и вложить деньги «зимой»? – предположил Марсель.
– Если бы мы точно знали, что скоро наступит «зима», то конечно. Но мы же этого не знали. Курс точно так же мог и вырасти. И тогда б мы кусали себе локти, что не вложили деньги раньше и за счет этого упустили прибыль.
Теперь настало время покупать дополнительные акции, как сказал отец Моники. Мы должны исходить из того, что через три-пять лет курсы не просто вернутся к прежнему уровню, но и вырастут на двадцать-тридцать процентов.
В этом случае вложенные нами двадцать тысяч марок превратятся в двадцать четыре или даже в двадцать шесть тысяч. Но если бы мы вложили двадцать тысяч марок сегодня, то выигрыш составил бы от сорока до пятидесяти процентов. И у нас было бы от двадцати восьми до тридцати тысяч марок.
– Это потому что мы купили бы по цене ниже номинала, – снова повторила Моника слова отца.
– А что такое «ниже номинала»? – спросила я.
– Это означает, что сегодня акции можно купить гораздо дешевле, чем они стоят в действительности. Но через какое-то время снова найдется покупатель, который заплатит за них истинную цену. В этом случае мы бы тоже получили неплохую прибыль.
Марсель, как и всегда, был скор на решения:
– Надо поторопиться и купить акции, пока их курс ниже номинала. Давайте сбросимся еще по пять тысяч марок, чтобы еще раз вложить двадцать тысяч. У меня такие деньги есть. А у вас?
Мы все неплохо зарабатывали, а Монике недавно подарили крупную сумму. Для госпожи Трумпф деньги вообще не представляли проблемы. У меня на счете тоже были кое-какие запасы, которые можно было вложить в дело. Но до пяти тысяч мне не хватало двух тысяч семисот сорока марок. А залезать в «Копилки мечты» я не собиралась.
Однако мне не хотелось, чтобы «Денежные маги» отказались от хорошей идеи из-за меня. И тут мне вспомнилось, что бабушка с дедушкой завели на меня сберегательную книжку, на которую регулярно вносили какие-то деньги. Это был подарок мне на совершеннолетие. Там уже должно быть не меньше шести или семи тысяч марок.
Я поделилась этим соображением с остальными. Мы договорились на следующий день собраться на внеочередное заседание. До этого мне надо было поговорить с дедушкой и бабушкой. Ведь сберкнижка – это далеко не самое лучшее место для хранения денег. Гольдштерн вообще называл ее «машиной по уничтожению денег».
Выйдя из «ведьминой избушки», я поспешила к своим собакам. Лишь после ужина мне удалось выбраться к бабушке с дедушкой. Там меня угостили вкуснейшими кексами и какао, ароматнее которого нет больше нигде в мире.
Я была уверена, что дедушка и бабушка сразу же поймут, какой благоприятный момент наступил сейчас для покупки акций. Но тут я жестоко ошибалась.
Родители уже неоднократно сообщали им о моих успехах, поэтому я сразу приступила к делу. Уплетая кексы, я рассказывала о нашем инвестиционном клубе. У меня с собой была папка с документами, подготовленными госпожой Трумпф, поэтому мне не составило труда объяснить суть наших вложений.
Дедушка был в ужасе:
– Кира, детка, это же так опасно! Ты потеряешь все свои деньги.
Я попыталась объяснить ему, что потерять деньги я смогу, только если буду продавать акции в период спада, что курсы акций всегда восстанавливаются, что за биржевой «зимой» всегда наступает «лето», что на бирже в долгосрочной перспективе наблюдается постоянная тенденция роста, что в прошлом было немало и более серьезных кризисов, чем сейчас, но в конечном итоге курс акций всегда рос.
Но все это не могло его убедить. К тому же на подмогу ему пришла бабушка:
– Кира, самое важное – это надежность. Мы уже повидали в жизни немало людей, которые лишились всех денег только из-за того, что поверили обманщикам.
– Но, бабушка, тут же совсем другое, – запротестовала я. – Эти фонды управляют миллиардами марок. Какой же здесь может быть обман? За ними следят государство и банки.
– Акции опасны, – не унимался дедушка. – Держись от них подальше.
– Да ведь вы даже не знаете, что это такое, – вырвалось у меня. – Как можно быть такими слепыми? Нельзя ведь судить о чем-то, не попробовав. Почему все незнакомое обязательно кажется вам опасным?
– Дети должны слушать старших, – наставительным тоном произнесла бабушка. – У нас большой жизненный опыт.
