– Затем, что не вижу смысла здесь торчать, полицейские все оцепили, за ограждение тебя не пустят. Эта женщина действительно Волкова?
– Молчит как партизан. Я его прямо спросила, он дураком прикинулся: «Какая Волкова?» и все такое, но во взгляде что-то промелькнуло. Главное, что женщина жива.
– Тогда поехали.
– Обидно, что зря сюда мчались, – сморщила нос Элка. – Поброжу еще маленько, вдруг повезет.
– Некогда мне с тобой здесь торчать, – зашипела я. – Поехали, – и потянула ее за рукав к машине.
– Валерик, ты свинья! У тебя же отпуск, могла бы помочь подруге.
– А я что делаю?
Элка все-таки села в машину, а все мои мысли были лишь о том, чтобы догнать «Лексус» Ремизова. Но везением в тот день и не пахло. Его машину я больше не увидела, то ли он где-то свернул, то ли умчался на запредельной скорости.
Одно теперь ясно: этот тип все еще в городе. То, что его интересует Волкова, вполне понятно. Непонятно, как он узнал, что ее нашли. Неужто случайно проезжал мимо? В такое трудно поверить, впрочем, чего на свете не бывает.
– Валерик, – позвала Элка, глядя на меня с сомнением. – Мы куда несемся?
– Кажется, утюг забыла выключить, – буркнула я, подумав с обидой: «Как жалко, что Элка не в состоянии хранить тайны! Я могла бы ей все рассказывать, но придется помалкивать, очень не хочется, чтобы кто-то узнал о завещании Волкова».
Неужто я в самом деле рассчитываю найти убийцу Волкова? У меня нет ни возможностей, ни даже захудалого плана, только надежда, что у следователей в этом смысле все в порядке, и подозреваемые уже есть. Надеюсь, все-таки не я. Рассказать все Элке можно и позднее.
Мы простились возле редакции, но вечером подружка заехала ко мне уже на своей машине и с целым ворохом новостей. Женщина, найденная в лесу, действительно Волкова, при ней, кстати, оказалась сумочка с паспортом, кошелька, правда, не нашли. Женщину накачали наркотиками и бросили в лесу. На руках и ногах – следы веревок, то есть какое-то время ее держали связанной. На руке порез, незначительный. Следователь уже был у нее в больнице, но о результатах этого посещения Вовке ничего не известно.
– Кстати, в полицию звонили дважды, – добавила Элка. – Первый раз из телефона-автомата. Некто сообщил, что нашел труп, назвал место, но повесил трубку. Что характерно, звонил не в берестовскую полицию, а к нам. А потом уже мужик с собачкой. Этот понял, что женщина жива, и вызвал «Скорую». Но толково объяснить, где находится, не смог или эти олухи не поняли. Наши за это время успели связаться с берестовскими ментами, те отправились проверять, что к чему, мужик с собакой на дорогу вышел, чтобы они мимо не проехали. Менты нашли сумку с паспортом и отзвонились нашим. В общем, явились следаки и взяли все в свои руки, а «Скорая» все каталась неизвестно где. Прикинь?
– Здорово. Вот об этом и напиши.
– Короче, сейчас Волкова в первой городской больнице. По словам врачей, ее жизни ничто не угрожает. А каким образом она в лесу оказалась, пока никому не ясно.
У меня-то версия как раз имелась. Возникла сразу, лишь только Элка упомянула о первом телефонном звонке. В полицию звонил Ремизов. И хотел убедиться, что звонок достиг цели, вот и наблюдал за действиями полицейских в рядах любопытных граждан.
Остальное предположить не трудно. Он где-то держал Веронику все это время, накачивал наркотой, следуя некоему плану. Но Волков погиб, и Ремизов решил, что теперь в убийстве его жены нет никакого смысла, и поспешил вывезти ее в лес. О чем и сообщил в полицию.
– Вот повезло бабе, – хмыкнула Элка. – Мало того, что мужа убили и самой досталось по самое не могу, так теперь еще и подозревать начнут во всех смертных грехах.
– Это Вовка сказал? – насторожилась я.
– Это я говорю, – хмыкнула Элка. – Ты детективы читаешь?
– А если выяснится, что ее похитили еще до убийства мужа?
– Офигеть! – вдруг воскликнула Элка, плюхаясь в кресло, до того момента она слонялась по комнате, действуя мне на нервы. – Смотри-ка, что получается: ее похитили, о чем свидетельствует письмо, найденное в пиджаке Волкова. Но он в полицию не сообщил.
– Надеялся вернуть жену, заплатив выкуп?
– Лерик, он был похож на идиота?
– Не очень, – пожала плечами я.
– Мне тоже конченым придурком не показался. А только конченый придурок в наше время верит шантажистам. Деньги возьмут, а благоверную не вернут.
– Может, он просто не успел сообщить? – вступилась я за Волкова.
– Серьезно? А может, и не собирался жену выкупать? Скажи честно, что у вас было?
Я выразительно покрутила пальцем у виска.
– Из-за таких, как я, мужики мозгов не лишаются.
– Это кто сказал? – хмыкнула подруга. – Лично я всегда видела в тебе роковую красотку.
– Потому что ты дура.
– Лерик, ты сама подумай, как все шикарно вырисовывается, – захихикала Элка, сгребая мою руку. – Я вовсе не считаю, что у тебя здесь роль злодейки. Зная тебя как облупленную… Но, – тут она подняла палец, – Волков в тебя влюбился… предположим, – укоризненно произнесла она, видя мою реакцию. – А тут какие-то хмыри решили поживиться и похитили благоверную, и он возьми да и подумай: очень кстати, вот она, свобода, и разводиться не надо. Наши мужики разводы не уважают. Особенно те, у кого бабла выше крыши. Супругу злодеи порешат, он поплачет, и все тип-топ.
– Гениально, но в реальности весьма проблемно. Ему ведь по-любому с полицией объясняться. Ладно, допустим, так и было. Волков ждет, когда от супруги избавится, но тут убивают его. И похитители решают отпустить Веронику?
– А на что она им, если деньги не возьмешь? С покойницы-то уж точно.
– А то, что она их сдаст полиции, ничего?
– Это если ей есть что рассказать. А если нет? Бедной бабе еще и от подозрений страдать придется, мол, не является ли это все инсценировкой?
Конечно, я была с Элкой согласна. Ее слова подтверждали мои собственные догадки, но с одной существенной поправкой: похищение жены сам Волков и организовал.
– Эх, сейчас бы статейку забацать, – заныла Элка.
– Забацай, что мешает? Большая любовь к Вовке?
– Ага, – фыркнула подруга. – У нас не Америка. Напишешь, а полиция потом душу вынет: нанесла жуткий урон следствию и все такое. И вместо карьерного роста схлопочу «волчий билет». Знаешь, что это?
– Догадываюсь. Тогда жди сведений от Вовки и никуда не лезь.
– Не лезть я тоже не могу, – пожаловалась Элка, и мы пошли пить чай.
Утром я встала позднее обычного. Но от скверного настроения меня это не уберегло. Впереди целый день, а я понятия не имею, чем себя занять. Появилась мысль отправиться на работу, так стало тошно в четырех стенах.
