– Глядите, глядите, чего там Волхв творит! – закричала Мирослава, и вся община поспешила от палатки к реке.
Андрей тем временем стянул рубаху, перевернул заранее подготовленный амулет, уже заговоренный, заряженный и щедро залитый с обратной стороны воском, зажег торчащий из него фитилек, передал жене и опустился на колени, сложился, опустив лоб к самой земле, смяв влажную траву.
Катя, как ее учили, сдула с развернутой бумажки легкий серый порошок, начертала амулетом нарисованный на листке знак и дрожащим голосом проговорила:
– Земли отчие, воды текучие, прах родовой, небеса вечные призываю! Быть мне единой плотью с мужем сим отныне и до часа последнего, и да будет его беда бедой моею, его радость моею радостью, его боль моею болью, его счастье моим счастьем. Пред тобой, хозяйка ночи, клянусь, что не оставлю его ни в беде, ни в болезни, ни в горести и призываю тебя сей клятве в поручители. И да станет час нарушения сей клятвы моим часом последним! – Она подняла с земли пластиковый стаканчик от термоса. – Земли отчие, воды текучие, прах родовой, небеса вечные, владычица ночная! Примите сию клятву и отдайте мне плоть мужа сего. Да буду едина я с ним, как едина с дыханием, душой и помыслами своими. Отныне и навеки!
Она решительно опрокинула в рот стаканчик, осушив до последней капли, и в тот же миг начертанная в воздухе руна полыхнула и плавно опустилась вниз, на обнаженную спину. Огонек на амулете дрогнул и погас.
– Андрей, – хрипло сообщила девушка. – Кажется… Мне кажется, Луна приняла мою клятву…
Молодой чародей выпрямился. Катя поцеловала его в грудь, чуть выше свастики, и надела на шею серебряный, с янтарной сердцевиной, слабо светящийся в темноте амулет любви.
– Я один это видел? – свистящим шепотом спросил Михалыч. – Или мне не стоило мешать водку с портвейном?
– Это же Волхв. От него всего ждать можно, – неуверенно ответила Мирослава.
– Что замерли, други мои?! – улыбнулся им Андрей. – У меня жена появилась. Любимая, любящая и верная. Это нужно отметить, разве нет?!
* * *
По Рублевскому шоссе Андрей проехал до самого конца, пока оно не сузилось до грунтовки в шесть метров шириной и не запетляло по тихой деревеньке в полсотни дворов. Колдун затормозил возле новенькой часовенки, окруженной бетонной площадкой, заглушил мотор, выдернул ключи из замка и протянул девушке:
– Вот, держи. Доверенность в бардачке, в страховку я тебя уже вписал. Машина, естественно, заговорена на отведение глаз, так что тормозить не должны. Но если превышать скорость, ездить по встречке и подрезать гаишников, заклинание не помогает. Слабенькое. Так что правила лучше не нарушать.
Он вышел из машины, открыл заднюю дверцу, достал и закинул на плечо тяжелый рюкзак.
Студент-медик был одет по-походному: штаны и ветровка из плащевки, ботинки на толстой подошве, кепка с завернутыми наверх наушами и длинным козырьком.
– Почему сюда? – спросила Катя, тоже выбираясь наружу.
– Посмотри вокруг, – предложил Андрей. – Ничего не замечаешь?
– Деревня как деревня, – пожала плечами девушка.
– Все правильно, деревня, – согласился молодой человек. – Но у нее есть одна важная особенность. Ее достоверный возраст составляет три тысячи лет. Это одно из немногих мест на планете, про которое можно абсолютно точно сказать, что сто поколений назад здесь не было ни лесов, ни болот, ни какого-нибудь разбойничьего замка или еще какого нежданного сюрприза. Попав в прошлое на этом берегу, я не окажусь на стремнине поменявшей русло реки, в стволе дерева или под каменным валуном. Археологи перекопали тут все до последнего куста и дают полную гарантию.
Он уверенно направился мимо церквушки вниз по тропе, и через сотню метров молодые супруги прошли под небольшой деревянной аркой с надписью широкими желтыми буквами:
«Археологический памятник “Дунино городище”».
– Там, на склоне, стояли дома, – вытянул руку колдун, – от них к Москве-реке шла тропинка, по сторонам от нее имелась обширная помойка с рыбными костями и чешуей. Видимо, русы сортировали там и чистили улов. Святилище стояло дальше и выше, на холме, а слева скотный двор располагался, судя по наслоениям.
– Ты как будто все это видел! – хмыкнула девушка.
– Отчет археологов читал. – Андрей остановился на лужайке в нескольких шагах от воды. – А здесь не было ничего. Заливной луг, ничего не строили, чтобы половодье не снесло. Тут либо косили, либо скотину пасли. В общем, то, что надо.
Он снял рюкзак и опустил на землю.
– Что-то мне не по себе… – призналась девушка, взяла его за руку.
– Ну да, – улыбнулся колдун. – Шаг в пропасть. И можно только надеяться, что внизу не отточенные колья.
– Типун тебе на язык! – передернула плечами Катя. – Мне чего-то уже расхотелось быть королевой и министром. Поехали домой?
– Если мы не попробуем, – Андрей, присев возле рюкзака, распустил узел, – не простим себе этого никогда в жизни. Помнишь, что ты сказала мне месяц назад? «Зачем нам жизнь без мечты».
– Три тысячи лет… – Девушка опустилась рядом. – Ты ведь даже языка их не поймешь!
– Тень полагала, что пойму. – Колдун достал несколько небольших камней. – Коли язык птиц и зверей понимаю, нешто с людьми не договорюсь?
– Ты знаешь язык зверей?! – изумилась девушка. – Ты мне про это не говорил!
– Язык – это слишком громко сказано, – скромно уточнил Андрей. – Болтология животным несвойственна. Просто мы понимаем друг друга.
– Ого! Чего еще я не знаю?
– Я урожденный колдун, любимая моя, – поднял на нее голову студент-медик. – Мой слух намного острее, чем у обычных людей, обоняние лучше раз в сто, я чувствую болезни и вижу нежить, я могу управлять погодой и наводить морок. Создавать галлюцинации, как это по-умному звучит. Я умею многое. Просто у меня не хватает силы, чтобы это умение использовать. Эта тайна скрыта где-то там, за вратами Большого алтаря, создать который я способен всего за полчаса. Предлагаешь остановиться?
– Просто немного нервничаю… – понизила голос Катя.
Молодой чародей разложил треугольником камни из темного гранита с выцарапанными на них светлыми крестами. Перекладины заканчивались короткими рисками: древняя руна долгого пути. Затем выложил еще один из белых камней, но с черными крестами. Треугольники наполовину заходили один на другой, устремясь вершинами в разные стороны, образуя все вместе Соломонову звезду. Середину Андрей очертил кругом из белого порошка, похожего на толченый мел, затем в самом центре прихваченной монтажкой пробил в земле глубокую дыру.
– Хорошая примета, валунов не попалось, – сказал он, отложил железку, сходил к реке и набрал в пластиковую бутылку воды. – Это будет живая. А мертвая у меня с собой.
Последними он извлек из бокового кармана рюкзака два заостренных керамических стержня в два пальца толщиной и три ладони длиной. Катя знала, как были сделаны стержни, своими глазами видела. В каждом был закатан волос русалки, в каждом по пряди связанных волос ее и мужа, в каждом по ногтю ее и Андрея, на каждом оттиски обоих амулетов любви. С виду все казалось очень просто: немного глины, немного воды, пара недель просушки, а потом обжиг в муфельной печи Михалыча. Однако после обжига стержни вот уже неделю оставались теплыми, и девушка подозревала, что какую-то часть обряда колдун от нее все-таки скрыл.
