– Милости твоей себя вручаем, всемогущая Табити, твоей воле и мудрости. О покровительстве молим и снисхождении! Даруй нам свое внимание и милость, даруй спокойный путь через вечно твои земли!
Сухая трава быстро и ярко полыхнула, но так же быстро и погасла. Корабельщики дождались, пока развеются последние дымки, распрямились и побежали к ручью. Торопливо разобрали валяющиеся на берегу небольшие бревнышки, которые Андрей принял за мусор, уложили перед носом лодки. Столпились около кормы…
– Навали-ись!!! – Все разом уперлись в борта. Лодка заскрипела, накатилась носом на крайнее бревнышко, пошла вверх. Дальше, дальше… – Не отпускай!!!
Ладья качнулась вперед, легла на подложенные катки, проехала еще на пару шагов, застыла. Варяги тоже продвинулись, дружно выдохнули:
– Навали-ись!!! – По каткам судно пошло веселее. Не со скоростью пешехода, но близко к тому. Биклык и еще один корабельщик еле успевали бегать, забирая катки из-под кормы и перетаскивая вперед.
Темноту путники встретили на вершине широкого пологого холма, устало попадав вокруг лодки. Впервые за все это время они спали не на воде, а на твердой земле, и, может быть, поэтому мужчины постоянно вскрикивали, крутились с боку на бок, брыкались во сне и скребли дерн ногтями.
Андрею же не спалось. Он сидел, поджав под себя ноги, и слушал мир вокруг, полный шорохов, легких дробных шагов и шелеста крыльев, цветочных и сенных запахов. В пасмурной темноте колдун не видел ни зги. Но он хорошо ощущал всех их – птиц, зай-цев, мышей, сусликов, змей. Степная жизнь напоминала ему звездное небо со слабыми или сильными искорками от каждого существа. Вот только созвездия этой вселенной постоянно менялись и перемещались. А сами «звезды», увы, то и дело пожирали друг друга…
* * *
Когда он проснулся, варяги умчались уже довольно далеко. Именно умчались – от взгорка волок шел только вниз, и лодку приходилось не столько толкать, сколько ловить и удерживать. Догонять корабельщиков пришлось бегом, а помогать теперь и вовсе не требовалось.
К сумеркам путники добрались до каменной бабы, стоящей возле текущего на запад ручья, и заночевали вокруг богини. А утром, устроив еще один сенный костер и поблагодарив Табити за помощь, они скатили лодку на воду, сложили бревнышки ближе к холму с истуканом – для иных путников, пришедших к волоку, взяли свое судно за борта и повели вниз по руслу.
В полдень нового дня варяги наконец-то смогли забраться на борт и взяться за весла – ширина реки это уже позволяла. И в ночной темноте они наконец-то выскользнули из тихой, опушенной камышами речушки на простор столь же тихого, но величавого Дона!
Отдав якорь в сотне шагов от берега, путники свалились на отдых после преодоления волока и только с рассветом двинулись дальше уже привычным круглосуточным способом. Тем более что ночи стояли ясные, и помощи колдуна варягам для этого не требовалось.
На третий день, стремительно промчавшись мимо многочисленных прибрежных селений, лодка вышла в море и повернула к югу. Течение исчезло, и варягам пришлось всерьез взяться за весла, разделившись на две смены – причем для Андрея исключения никто не делал. Так же, как все, он два часа греб, два часа отлеживался, потом снова греб. И так же, как все, в сумерках упал на войлочные тюки.
О ночном переходе после тяжелой работы от рассвета до заката никто и не помышлял.
Новое утро принесло немного вяленого мяса, миску воды – и новую смену на веслах.
К ночи варяги вошли в Керченский пролив, заночевали в бухте между двумя мысами, с рассветом вышли в Черное море, встретившее огромными волнами, повернули на запад, стараясь держаться в виду берега, но особо к нему не приближаться. Биклык очень боялся, что при любой заминке хлипкое суденышко выбросит на берег. Однако вечером, хочешь – не хочешь, пришлось причаливать.
И случился великий праздник! За пляжем из мелкой гальки, на котором они встали, поднимался густой зеленый лес, настоящие джунгли, полные хвороста и валежника! Впервые почти за три десятка дней путники наконец-то смогли поесть нормальной горячей еды – вместо надоевших всем вусмерть вяленых рыб и сушеных яблок.
Еще четыре перехода к закату – и берег Крыма наконец-то ушел к северу. Лодка повернула за ним, еще несколько часов трещала на высоких волнах, пугая работающих изо всех сил гребцов, снова повернула вправо и…
И внезапно наступили тишина и покой.
Варяги вошли в просторную бухту с высокими обрывистыми берегами, поросшими травой и опушенными лесом поверху. В глубине виднелась череда белокаменных ступеней со странными темными пятнами на каждой. Далеко не сразу Андрей сообразил, что это – окна. Издалека огромной лестницей казались ряды домов, в которых крыши одного ряда становились порогами для следующего.
Перед путниками раскинулся огромный город, сросшийся со стенами бухты, начинаясь от причалов и заканчиваясь у корней могучих деревьев. Город поражал девственной белизной, неожиданно приятными ароматами свежести и малолюдием. Никто не бегал по улицам и причалам, не кричал, привлекая покупателей или разыскивая знакомых, не занимался по берегам бухты никакими грязными работами – не потрошил улов, не полоскал белье, не вымачивал шкур. Изумрудно-зеленая вода, белые ступени, зеленый лес, голубое небо, свежесть и благостный покой.
Воистину, бухта была достойным преддверием для храма могучих, достойных и вполне культурных богов!
Когда лодка одолела почти всю бухту и стало возможно различить детали, Андрей увидел на склоне напротив еще одну лестницу, шириной примерно в пять метров, с высокими перилами, украшенными скульптурами тончайшей резьбы, и все ступени – чистейший белый мрамор.
Человек, желающий попасть в обитель скифских богов, не нуждался в проводнике. Путь к храму был понятен с первого взгляда.
Варяги сложили весла, подкатываясь по инерции к самому дальнему от лестницы, низкому причалу, обложенному покатыми валунами. Здесь путников поджидала стража из десяти воинов, одетых в кожаные панцири, в точности повторяющие контуры тела, с пластинчатыми юбками и в сапогах до колен. Все воины были гладко выбритыми, курчавыми, голубоглазыми блондинами одного роста, все с круглыми щитами и копьями с желтыми, явно бронзовыми, наконечниками. Инкубаторные красавчики, неразличимые, как братья, всем своим видом подчеркивали богатство города и возможности его правителей, безупречный утонченный вкус богов, которому подчинено все и вся.
Один из стражников – безоружный, но в позолоченном доспехе и с проклепанными серебром пластинами юбки – с холодным презрением спросил:
– Что вам здесь надобно, грязные лесные ди-кари?
– Не по своей прихоти, храбрый воин, приплыли мы в Тавриду, – приложил ладонь к груди Биклык. – Мы привезли сюда гостя, ищущего внимания всемогущей, всевидящей, неодолимой Табити, да не оставит всех нас ее мудрость!
– Но нужен ли этот гость великой богине? – так же холодно и презрительно поинтересовался глава портовой стражи.
