Нежить успокоилась только после нескольких жестких пинков – но все равно продолжала сидеть рядом, время от времени перебегая с места на место и недовольно рыча.
Противостояние длилось остаток дня и всю ночь. На рассвете, окрасившем лес и поляну радужными капельками росы, девочка открыла глаза, приподнялась и попросила:
– Мама, дай покушать. Очень хочется!
Жара у нее не ощущалось совершенно точно. Боль, похоже, тоже ушла.
Дочь демона широко распахнула пасть, утробно зашипела с хорошо ощутимой ненавистью, клацнула зубами и уползла в чащу. Надежду затеять хоть какое-то новое воспаление нежить окончательно потеряла. Не осталось для нее никаких отравленных зацепок ни внутри тела, ни снаружи. Операция закончилась чисто.
Как положено лечащему хирургу, Андрей наблюдал за больной четверо суток, утром и вечером проверяя шов и температуру, оглаживая розовый животик девочки и прислушиваясь к тому, что происходило внутри. Но заживление прошло спокойно, и вечером четвертого дня колдун, аккуратно надрезав крапивные нити, снял швы.
– Вот и все, красавица, – отбросил он бурые обрезки. – Можешь петь песни и веселиться. Голодный демон перетопчется. Ему положено быть голодным.
– Благодарю тебя, великий шаман, победитель злых дочерей! – Девочка попыталась поцеловать его руку.
– Для того шаманы и нужны, чтобы нежити жизнь медом не казалась, – усмехнулся довольный собой колдун. – Все, малышка, гуляй!
К сумеркам заморосил дождь, стало зябко, и в чуме гостей хозяйка перед сном развела огонь. От костра в очаге сразу разлился жар. Размякший от тепла, Андрей провалился в сон сразу, едва растянулся на оленьих шкурах, и когда теплая рука заскользила у него по груди, забравшись под куртку, он уже почти выспался и потому сразу открыл глаза.
В очаге лежали куски толстенных бревен, не горящих, а медленно распадающихся на угли, алый свет которых заполнял жилище горячим полумраком. Сидящая рядом обнаженная девочка казалась в нем пунцовой, словно первомайская гвоздика. Длинные черные волосы падали на плечи, багровые груди остро выпирали, словно весенний папоротник из лесной подстилки, по ее покатым бедрам бегали красные тени. Гостья уже задрала его куртку и теперь распускала завязки штанов.
– Что ты делаешь? – негромко спросил Андрей.
– Мама сказала, ты вернул мне жизнь, – тихо ответила девочка. – Теперь я принадлежу тебе, моя жизнь твоя, моя судьба твоя, мое тело твое. Я пришла стать твоей.
– Ты принадлежишь только себе, дочь оленей, – отвел ее руку колдун. – Спасать жизни – это мой долг. Таким меня сотворила судьба. Мне не нужны никакие жертвы.
– Я тебе не нравлюсь? – обиженно выпятила губы девочка.
– При чем тут это? – пожал плечами Андрей. – Просто я люблю другую.
– Ну и что? – не поняла обнаженная гостья.
– Трудно объяснить на словах, – вздохнул молодой чародей. – Когда-нибудь в твоей жизни настанет час, и ты встретишь человека, который займет все твои мысли, от которого ты не сможешь оторвать взгляд, о прикосновении которого ты будешь мечтать, разлука с которым будет доставлять тебе мучительную боль. И тебе не нужен будет никто другой. Вот тогда ты поймешь, что значат мои слова. Я уже встретил самую лучшую женщину этой вселенной. Мне не нужен никто, кроме нее, как ей не нужен никто, кроме меня. Мы часть друг друга, милая, и потому всегда будем верны друг другу.
– Вот ты, значит, какой, великий шаман… – покачала головой малышка. – У тебя великая сила, великая власть, и любовь твоя тоже такая… Великая. Любимый кем-то шаман. Любый…
В голосе девочки не было обиды. В нем появилась зависть.
– Я всегда буду помнить тебя, Любый шаман. – Ее ладони опять скользнули по груди Андрея. – Я всегда буду тебе благодарна. Подари мне такую же любовь, Любый шаман, хорошо? Ты ведь можешь?
– Ты ее найдешь, – пообещал Андрей.
Теплые ладошки опять скользнули по груди, по животу – но это был жест прощания. Девочка поднялась и ушла.
* * *
С рассветом сразу после завтрака колдун и Ченосик собрали свои скромные пожитки, опоясались сумками с ножами, кинули через плечо скрутки с походной кошмой, вышли из-под тени шатров.
– Я пойду с вами, – заявил поджидающий снаружи местный длинноволосый шаман.
Собираясь в поход, он сменил балахон на малицу – свободный меховой комбинезон с большим запахом на груди. Одежду украшали пришитые в беспорядке хвосты всякого зверья – лисьи, горностаевы, волчьи, беличьи, сусличьи; с пояса свисало несколько бараньих и козьих рогов, расписанных мелкими рисунками зверей и птиц, и одинокий нож. Опирался пожилой – лет пятидесяти – мужчина на посох, увешанный кисточками из звериного меха и покрытый рунами.
– Зачем? – вырвалось у Андрея.
– Я стану помогать тебе, великий шаман, побеждающий дочерей голодного демона. Желаю закончить свои годы с пользой, а не сидючи обузой родному стойбищу. Когда я ослабну, Любый шаман, я уйду в чащу и унесу с собой твои тайны.
– Ты питаешь напрасные надежды, шаман, – покачал головой колдун. – Я не стремлюсь приносить пользу. Я просто ищу дорогу домой. Это исцеление было случайностью.
– Да будет благословен тот, кто творит такие случайности! – вскинул посох шаман. – Не беспокойся, Любый шаман, я стану при тебе незаметной тенью, появляясь лишь тогда, когда смогу принести пользу. Наша судьба состоит из случайностей, и каждая из них станет для меня наградой за прежнюю никчемную жизнь.
– А как же твое стойбище? Твой род? – развел руками колдун.
– Мой сын получил от небесных духов шаманский дар куда сильнее моего. Ныне он увел охотников, детей и молодых женщин на дальнее кочевье, прочь от дочери голодного демона. Вернувшись, он займет мое место. Уступить свой род более достойному хранителю – первый из моих подарков моему народу. Это принесет пользу всем. Даже мне. Ведь я окончу годы рядом с величайшим из шаманов!
– Боюсь, ты будешь разочарован, шаман, – вздохнул Андрей. – И моим величием, и пользой от моих похождений.
– Не беспокойся обо мне, Любый! Я лишь тень, что скользит рядом с тобою.
«Любый»! Студент-медик догадывался, откуда взялось это прозвище. Но правильного имени решил не называть. Постоянное «Еундрей» из уст Ченосика осточертело Андрею хуже горькой редьки, и молодому чародею не хотелось, чтобы новый знакомый исковеркал непривычное для слуха лесовиков имя еще каким-нибудь образом.
– Как тебя зовут, шаман?
– Велихост, Любый!
Мысленно Андрей уже смирился с новым попутчиком. В нынешних обстоятельствах – лишнего места еще один лесовик занимать не станет, голод с его способностями компании не грозит, а вот пользы от взрослого мужчины, к тому же опытного шамана, может быть куда больше, чем от безусого мальчонки.
– Тогда скажи мне, Велихост, как нам найти земли потомков росомахи?
