– Майло. – Я потрясла мужа за плечо. – Майло!
Он повернул голову, не открывая глаз.
– М-м?
Я потрясла сильнее:
– Проснись.
Он открыл один глаз.
– В чем дело, дорогая?
– Что ты мне дал вчера вечером?
Майло вздохнул:
– Что?
– Что ты мне дал?
– Содовую.
– Нет, таблетки. Где ты их взял?
– Ах, это. – Мой доктор поморгал длинными черными ресницами. – Аспирин. Да что с тобой?
На меня накатила новая волна возмущения. Что он морочит мне голову?
– Это был не аспирин. Ты подсунул мне снотворное.
Майло нахмурился:
– А зачем ты хранишь снотворное в пузырьке из-под аспирина?
Я стянула с него одеяло.
– Вставай и убирайся отсюда.
– Я еще удивился, как быстро ты уснула. – Майло положил руки под голову и сонно улыбнулся. – Я обычно не добивался такого эффекта.
Мне было не до смеха.
– Ты говоришь правду?
– Я не давал тебе снотворное. – Он одарил меня полусерьезной улыбкой. – Зачем мне было тебя усыплять? – Майло многозначительно ухмыльнулся. – Могу развеять твою тревогу, ничего предосудительного не произошло. Я весь вечер вел себя как безупречный джентльмен.
– Хватит кривляться. Что ты делаешь в моей постели?
– Сплю… или пытаюсь спать. Еще так рано.
– Перестань!
Я откинула свою половину одеяла и встала. От резкого движения снова закружилась голова, и, ухватившись за спинку кровати, я на мгновение даже испугалась, что упаду. Майло приподнялся на локте.
– И впрямь, Эймори, может, тебе лучше лечь? Думаю, ты перенервничала. Это убийство тебя доконало.
– Говорю тебе, всё таблетки. Такое чувство, будто меня обложили ватой. После аспирина так не бывает.
Майло сел.
– Тебе что-нибудь принести?
– Не отказалась бы от кофе. – Я опустилась на край кровати. – Все в порядке… Сейчас, секунду.
– Попрошу принести кофе.
Майло вылез из-под одеяла и, подойдя к телефону, заказал кофе в номер. Я пошла в ванную и, отвернув кран, умылась холодной водой. Чувствовала я себя странно, ощущения были гадкие. Из зеркала на меня смотрело очень бледное лицо. Я ничего не понимала. Когда я вернулась в спальню, Майло уже надел брюки и, застегнув рубашку, достал из кармана портсигар.
– Не хочешь покурить? Может, освежит голову.
Я покачала головой. Меня сильно затошнило.
– Я, кажется, заболела.
– Могу я что-нибудь сделать?
– Спасибо, скоро пройдет.
– Сядь хотя бы.
Майло взял меня за руку и подвел к креслу. Затем уселся напротив и закурил.
– Дорогая, ты страшно бледна.
– Сейчас пройдет. Просто это очень странно. Сама не знаю, что со мной.
– Может, ты беременна? – небрежно спросил Майло.
Наши глаза встретились. Это был не самый тонкий способ выяснить, что я успела натворить после отъезда из дома. Я подняла брови.
– Нет, если только способ войти в это состояние не претерпел кардинальных перемен, о чем меня не проинформировали.
Во взгляде Майло мелькнуло облегчение. Или мне показалось?
– Ну да, просто никогда не знаешь наверняка.
– Иногда знаешь.
Мы смотрели друг на друга, и ни один из нас не хотел произнести вслух очевидное. Это просто какой-то фарс, а не брак. Затянувшуюся паузу прервал стук в дверь. Как кстати.
– Кофе принесли. – Я накинула пеньюар. – Как ты говоришь, то, что надо.
Майло поднялся и открыл дверь. Вошла горничная и поставила на стол поднос. Если она и заметила, что Майло в смокинге, то ничем не дала этого понять.
– Ваш чай, сэр.
– Я заказывал кофе.
– Простите, сэр, все вверх дном. Все так взволнованы. Понимаете, один из постояльцев пытался сегодня ночью покончить с собой.
Глава 14
– Что?! Кто? – Кровь отлила у меня от лица. Я испугалась самого худшего, и сердце заколотилось. – Это ведь не Джил?.. Мистер Трент?
При мысли о том, что Джил мог что-нибудь с собой сделать в полицейском участке, у меня подогнулись колени. Неужели он мог? Вряд ли, хотя я начинала подозревать, что многого о нем не знаю. Сама я за эти пять лет изменилась. Может, и Джил тоже.
– Нет, мэм, – ответила горничная. – Это женщина. Мисс Хендерсон.
– Оливия Хендерсон? – Я опустилась на диван. – Но почему?
Когда мы говорили с Оливией, она была очень несчастна, это правда. Но мне казалось, она не из тех девушек, что способны на столь радикальные решения.
Горничная с умудренным видом покачала головой:
– Бывают такие женщины, мэм. Никогда не знаешь, что они сделают в следующую минуту.
– Да, наверно, – рассеянно отозвалась я.
Все это просто не имело никакого смысла.
Горничная явно была настроена на продолжение разговора, даже если и не знала никаких подробностей, но Майло ловко оттеснил ее к выходу, щедро отблагодарив за болтовню, и, закрыв за ней дверь, обернулся ко мне.
– Думаю, тебе придется удовольствоваться чаем.
– Замечательно, спасибо.
Он налил чашку чая и поднес мне, пролив на сиденье. Я рассеянно взяла ее в руки.
– Спасибо. Зачем Оливии Хендерсон пытаться покончить с собой? Ведь не от любви же к Руперту?
Майло пожал плечами:
– Полагаю, скоро мы все выясним. Люди не в состоянии долго таить то, что знают.
– Все это так странно. – Я сделала несколько глотков чая, и во мне проснулась решимость. – Майло, надо спуститься к завтраку. Необходимо все разузнать.
– Эймори, ты больна. Тебе нужно лечь, а не рыскать по гостинице, путаясь в дела, которые тебя не касаются.
До ареста Джила я и сама так думала, но все изменилось. Джилу Тренту предъявили несправедливое обвинение, и я просто не могла сидеть сложа руки, пока убийца на свободе. До вчерашнего вечера мною двигали любопытство и смутное беспокойство, однако задержание Джила существенно подняло ставки. Из-за моей собственной глупости – по крайней мере, частично – то, чего я очень боялась, все же случилось, и, значит, следовало посвятить себя делу торжества, с позволения сказать, справедливости. До сих пор я, образно говоря, брела в этой истории по щиколотку, теперь же пришла пора нырнуть в нее с головой.
