– Я не хотела думать, что это ты.
– И тем не менее ты думала, что я способен на это.
– Я просто запуталась. Ты говорил, что не знаком с Рупертом, а потом эта фотография.
– Еще раз, я не был знаком с Рупертом Хоу. Мы просто оказались в Монте-Карло в одно время.
– Столько всего произошло. В какой-то безумный момент все улики вроде бы указывали на тебя…
– В другой момент, если мне не изменяет память, все улики указывали на Трента. А в твердом намерении доказать его невиновность тебя ничто не могло поколебать.
Майло, конечно, был прав.
– Прости, – повторила я. – Ты сможешь меня простить?
– Конечно, дорогая. На самом деле это все ерунда, – небрежно бросил Майло, как всегда говорил с теми, кто ему надоел, а вздернутые уголки губ, означавшие улыбку, вовсе не согрели взгляда.
Повисло напряженное молчание. По крайней мере, я была напряжена; Майло же, казалось, просто скучает. Я решила, что он сейчас уйдет. А прежде мне требовалось прояснить одно обстоятельство.
– Мне… Я еще кое о чем должна у тебя спросить.
Я не торопилась задавать вопрос, особенно после того, что произошло, но мне необходимо было знать. Прежде чем жить дальше, я должна быть уверена.
– Да?
Интонация выдавала хорошо скрытое нетерпение, но я пошла напролом.
– Майло, кто такая Винельда?
Язвительная усмешка тронула его губы:
– О. Значит, если я неповинен в убийстве, в ход идет менее тяжкое обвинение.
– Она ответила на телефонный звонок в нашей квартире.
Облокотившись на ограду, Майло снова перевел взгляд на море.
– Винельда – это горничная.
– Мы не держим в квартире постоянную прислугу.
– Теперь держим. Умопомрачительно нескладная дурнушка. – Майло достал из портсигара сигарету и прикурил. – Мне пришлось ее нанять, чтобы разведать про Хэмильтонов.
– Ты о чем?
– Она работала у них в Лондоне. Не было случая тебе рассказать. Она сообщила кое-что любопытное про миссис Хэмильтон, хотя, как показало время, тебе вовсе не пригодились добытые мною сведения.
– Ты не сказал, куда уехал. И я не…
– Мне пришло в голову, что, может, удастся подсобрать какие-то лакомые крохи в Лондоне. Я разыскал эту горничную, и она поведала мне о несчастном браке Хэмильтонов, особо отметив, что у миссис Хэмильтон, судя по всему, имеется друг мужского пола на стороне, описание которого имело жутковатое сходство с портретом Руперта Хоу. Винельда оказалась поразительно наблюдательной для такой неумехи.
– Так, значит, вчера вечером ты уже знал, кто убийца.
– Подозревал.
– Почему же ты не сказал мне? – Хотя я, конечно, прекрасно понимала почему.
– Мне показалось, будет некстати, – без выражения ответил Майло. – Я хотел рассказать все инспектору. Когда я спустился вчера в гостиную, миссис Хэмильтон там не было, и я решил, что она осталась у себя. Мне не пришло в голову, что тебе может грозить опасность… Но, полагаю, это все не важно, если на выручку подоспели инспектор Джонс и такой галантный Трент… – И Майло одарил меня пустейшей улыбкой. – Все хорошо, что хорошо кончается. – Что-то было в его голосе, от чего мне стало не по себе. – Вот, дорогая, и все объяснение моему неожиданному отъезду в Лондон и загадочной Винельде. Конечно, чтобы выудить из нее нужные сведения, пришлось ее нанять. От души надеюсь, что когда ты вернешься в Лондон, квартира еще будет стоять на месте.
Я обратила внимание на это «ты» вместо «мы». Значит, он не собирается ехать со мной.
– Лучше бы ты мне все рассказал, – вздохнула я. – А ты просто уехал, да потом еще инспектор… Якобы ты утверждал, будто видел Джила. Вот я и подумала, что… Все так запуталось.
– Как тебе известно, я приехал сюда сразу вслед за тобой. Очутился в гостинице аккурат в день убийства и по случаю услышал довольно-таки эмоциональный разговор Трента с Хоу. И решил, что, наверно, будет лучше объявиться позже.
– Почему ты ничего не сказал мне, Майло? Если бы я знала…
– Это бы ничего не изменило. – Он выдохнул облачко дыма. – Было совершенно очевидно, что ты хочешь думать обо мне только самое худшее.
– Ты не давал мне оснований усомниться в этом, – пожала я плечами. Я вовсе не злилась. Было просто грустно. Все пошло не так, как я надеялась. – А факты говорили о том, что ты тут замешан. Потом эта непонятная женщина в квартире. Что мне оставалось думать?
Майло посмотрел на меня:
– Может, то же самое, что подумал я, узнав, что Джил Трент провел ночь в твоей комнате.
При всей небрежности голос его был страшно холоден.
– Кто тебе сказал? – спокойно спросила я.
– Это правда?
– Он пришел поговорить, но слишком много выпил в тот день и отключился.
– Значит, правда.
– Ничего не было, Майло.
– Ничего? – Он поднял брови, и этот мимический жест означал вызов.
Мне очень не хотелось, но я чувствовала, что нужно сказать ему все. Правда оказалась намного труднее, чем я думала.
– Он… Я… мы поцеловались. Один раз.
– И?
– И он заснул и проспал до утра.
Майло усмехнулся:
– Бедняга Трент. Ждать пять пять лет и отрубиться в тот самый момент, когда уже держишь ее в своих объятиях.
– Я бы не позволила…
– О!
– Разумеется, нет. – Я начинала злиться. – В отличие от тебя.
Он улыбнулся крайне жесткой улыбкой:
– Ты смотришь на меня с высоты своего превосходства, не так ли, дорогая?
– Прости, – вздохнула я. – Мне не надо было этого говорить. Из-за всей этой истории нервы развинтились.
– Да уж. Ладно, как ни очаровательна была морская прогулка, думаю, пора возвращаться в лоно цивилизации.
Майло потушил сигарету, с силой растерев окурок в пепельнице, и мне невольно подумалось, что вот так же он поступил и с нашими отношениями.
– Куда направляешься? – спросила я.
– Обратно в Монте-Карло. А может, в Швейцарию. Пока не знаю.
Я опустила голову, взгляд упал на руки, и я сообразила, что так и не надела обручальное кольцо.
– Когда тебя ждать обратно?
– Я тебе черкну.
Я подняла на него глаза, и мы посмотрели друг на друга, не желая говорить то, что расставило бы все точки над i.
– Тогда счастливо, Эймори.
И, наклонившись, Майло чмокнул меня в щеку. Почувствовав на прохладном от ветра лице теплоту его губ, я прошептала в ответ:
