Перехватив штатив поудобнее, я протиснулась сквозь риентанское народное собрание, образовавшееся в коридоре за пределами кадра. Джесси важно следовала за мной, поглядывая на недавних коллег как-то уж слишком высокомерно. Нет, не сменит она профессию, раньше рассорится с тусовкой и вылетит из приличного общества.
– Давай здесь снимем, – тоном, не терпящим возражений, предложила Джесси, указывая на беседку с живым плющом. – Настрой пока все, а я за косметикой сбегаю.
Пожав плечами – где у нас будет происходить съемка бьюти от Джесси, меня не волновало, – я села на предполагаемое место модели и принялась настраивать аппаратуру. Учитывая, что горничная успела меня утомить, я предположила, что не все зрители смогут выдержать ее шоу до конца, и настроила панорамную объемную съемку: так несчастные жертвы красоты по-риентански смогут лучше разглядеть ведущую, а все остальные – полюбоваться гостевым сектором лайнера, оставляя горничную позади.
Джесси появилась не скоро. Пыхтя под весом своей косметички, она целеустремленно двигалась к беседке. Под этим горящим взглядом мне стало не по себе.
– Джесси, мы же только рекламку снимем, зачем все это? – спросила я, наблюдая, как девушка раскладывает на столике все: от лака для ногтей до непонятной трубочки, чье предназначение было для меня такой же загадкой, как и пищеварительная система залутанцев.
– Вот именно, что рекламу! – наставительно вздернула палец Джесси. – Я должна показать, что разбираюсь во всем.
И она продолжила расставлять реквизит по столу, не забыв и про большое круглое зеркало. После замерла, оценивая, как лучше повернуться к камере и, наконец, довольно кивнула.
– Думаю, будет лучше, если ты начнешь рассказывать про уход за кожей. Это актуальнее для многих зрительниц. Не все используют декоративную косметику, – подсказала я Джесси. Та на мгновение задумалась и кивнула.
– Подожди, я тогда сейчас все с лица сниму и начнем, хорошо?
– Хорошо, – вдохнула я и приготовилась к получасовому марафону, как обычно происходило в случае с Клэр. Когда же спустя три минуты и пять пришедших в негодность косметических дисков с различной пропиткой Джесси выразила желание начинать, я с уважением посмотрела на ряды заготовленных бутылочек. Обязательно спрошу производителя и себе закажу. А это же идея! – Джесс, а давай еще раз и на камеру. Сделаем первую часть – снятие макияжа, ибо я уже хочу твои средства.
Горничная довольно усмехнулась и принялась в темпе краситься. Чтобы было, что потом снимать.
Отсняв с четверть часа косметических процедур с Джесси, я отпустила ее на поиски жертвы. Первоначально я думала, что получится приспособить девушку к гримированию Танана, но, едва добравшись до моего номера, бедняга прислал слезное послание, в котором просил по возможности больше не сводить их вместе.
Почесывая штативом затылок, я радовалась, что их выпускали в облегченном варианте: его древнего собрата я бы просто не подняла, отбила бы себе ноги или и вовсе что-нибудь сломала, но прогресс – это прогресс, и лучше всего он ощущается в мелочах.
Миновав заинтересованно косившихся на меня стражей, я юркнула в номер и столкнулась с внимательным взглядом синих глаз. В первый момент я застыла, не понимая, что Анфатанар забыл в моей комнате и куда подевался Косичка. Но вот во второй, когда губы мальца дернулись, не в силах удержать маску, присущую старшему родственнику, я разразилась смехом:
– Молодец!
– Я сравнивал с оригиналом, – зарделся от похвалы Танан.
– Ты просто потрясающий! – похвалила я мелкого, понимая, что для него это важно. – И на съемках вел себя живо и раскованно. Лучше, чем Джесси.
Косичка расплылся в улыбке, расправил плечи и гордо выпятил грудь. Хоть орден вешай! Рядом с таким радостным мальцом и мне стало легче, тревога, которая начала зарождаться, едва я переступила порог комнаты, наконец-то стихла, позволяя мне мыслить трезво.
– Танан, ты уверен, что все будет хорошо, если мы устроим это показательное выступление?
– Ага, – загадочно улыбаясь, ответил мальчишка.
– А тебе вообще можно? – решила перестраховаться я. По фигуре Косичка уже не слишком отличался от брата: разве что более худой и тонкий. Но пройдет год-два, и я не скажу, кого из них будут предпочитать девушки: темноволосого старшенького или разноцветного младшенького, который радугой голову мыл.
– Можно. И даже пора, – шепотом поделился мальчишка.
– Точно? – грозно спросила я.
– Можешь у брата спросить!
С таким аргументом я поспорить не могла, ибо встречаться с Анфатанаром до ужина не желала. Я бы и его прогуляла, ведь еще монтировать видео и загружать на канал, а времени осталось не больше трех часов.
Оставив Косичку изучать злополучные снимки, я ушла в ванную переодеваться. Вспомнила, что к моменту встречи с Анфатанаром успела запыхаться, и немного попрыгала.
– Волосы взъерошь, – подсказал Танан, оглядывая меня с ног до головы. – Иди сюда, я сам сделаю. – Молча подчинилась, предоставляя право стилисту-любителю творить с моей гривой все, что посчитает нужным. – Так-то лучше!
Я не удержалась от маленькой мести и затащила упиравшегося Косичку в ванную, к зеркалу.
– А мы неплохо смотримся, – заметил шкодник, внимательно изучая почти безупречного себя и взъерошенную меня. – Только я лучше выгляжу.
– Еще бы, не тебе переживать за съемки!
– Думаешь? – подмигнул Косичка. – Знаешь, что со мной брат сделает? В комнате запрет!
– А меня?
– А тебя тоже запрет! – выдал страшную семейную кару Танан. – И сладкого лишит.
Посмеиваясь над последними словами Косички, мы выпорхнули из номера, заставив стражу отступить и замереть в недоумении, провожая нас взглядами. Еще бы, даже люди старались не ходить по улицам, вися друг на друге без необходимости, а подхихикивая и качаясь – уж точно никто из нормальных граждан в светлое время суток быть замеченным не захочет.
Не знаю, наверное, смех помогал нам справиться с тревогой, которая, несмотря на широкие жесты и уверения в стиле «все хорошо», проникала в нас, заставляя идти все медленнее.
У памятной экспозиции опять было пусто. Никто из риентанцев не был ценителем высокого человеческого искусства и предпочитал в рабочее время работать, а не заседать в пластиковом корпусе памятника и нюхать ароматизатор с запахом гниющего сена.
Щелкнув по инфофону, я вынесла злополучные снимки голограммой. Танан внимательно осматривался, стремясь определить то самое место, где нам предстояло исполнять план.
– Кажется, оно здесь, – подозвал меня парень к одной из клеток паркета на полу. – Посмотри, судя по рисунку на полу и присутствию ручки, вы должны были сидеть здесь. А снимали, – Косичка задумался, прикидывая углы, – вон оттуда. Поставь камеру тут. – Танан отошел на пару шагов и поставил на пол штатив. – Он не должен был ее видеть, если я правильно вычислил расположение фотографа. Так больше шансов, что он и сам начнет сомневаться…
