– Три месяца назад, – прикусив губу, припомнил Танан.
– Аштарак не делал этого уже три года, не меньше, – удовлетворенно заметил Митран. – Старику подобное пренебрежение не нравится, так что…
О том, что Танану придется вести себя как образцовому младшему, никто не стал уточнять. Из всего выходило, что бить заговорщики будут на все доступные болевые точки. На гордость, семейные узы, любовь и поддержку, которую уходящий монарх планировал получить от семьи в старости. Но сын с наследником не слишком балуют старика вниманием, а вот правнуки.
Я взглянула на Лирана. А не будет ли он ближайшим родственником мужского пола, если ветвь отца Аштарака окажется не у дел?
Риентанец легонько кивнул, как будто вопрос был написан у меня на лбу.
С посиделок мы возвращались под утро. Хорошо еще, что идти далеко не пришлось. Пару минут по коридору, и добро пожаловать в кроватку. Танан с завистью хлопнул меня по плечу – мои комнаты располагались ближе к покоям Танара – и поплелся к себе. Я же добралась до кровати и уснула.
Никогда не предполагала, что составление одной странички текста может привести к расколу. Но риентанцы спорили едва ли не на каждом предложении. Порядок слов, оттенок значения, лицо и эпитеты… За ночь мы переписали сотню вариантов, но так и не пришли к компромиссу. Если бы не рассвет, напомнивший о времени, дебаты в кабинете так и продолжились, но ввиду времени суток Танар выпроводил нас с Косичкой спать. Остальные, судя по решительности на лицах, остались работать над выступлением.
Их усталые лица встретили нас с Косичкой за завтраком, который для них был в лучшем случае обедом. Глянув на часы, я поняла, что предположение неверно. Седьмой час вечера предполагал ужин, а риентанцы так и не ложились, если судить по их лицам. Одежду они, похоже, меняли, не желая оставаться в грязном. Даже Митран разжился новой рубашкой и брюками. Расцветка позволяла предположить, что из запасов дяди Лирана, уж больно умильно следила за ним Анвара.
– Привет. – Я махнула Танару и подошла ближе, чтобы обнять.
– Привет. – Он улыбнулся и наклонился ко мне ближе. Поцеловал и тут же отпустил, чтобы не смущать Косичку. Все остальные вовремя отвернулись, как будто ожидали чего-то подобного.
– Как вы? Сумели договориться? – поинтересовалась я, оглядывая стол, пытаясь определить, где собирался сесть Танар.
– Там, – шепнул мне жених, подсказывая направление, и я бодро отправилась к центру. – Тетя, Антара с детьми и мужем ужинали?
– Они уехали, – ответила тетя, усаживаясь рядом со своим мужем. Прямо семейные посиделки, по парам. Даже Митрана с Косичкой можно было объединить по схожести интересов. – А вам бы поспать не мешало! – упрекнула заговорщиков Анвара, подкладывая супругу нечто, напоминавшее рагу.
Я бросила беспомощный взгляд на Танара.
– Это вкусно, – прошептали мне. – Люди часто заказывают в ресторанах.
Выдохнув, я дождалась, пока Анвара закончит, и сцапала миску, чтобы повторить ее маневр и наложить Танару вкуснятины. А у меня слюнки текли от одного запаха, не говоря уже про вид блюда. Если бы не необходимость постоянно спрашивать, в каких отношениях с блюдами люди, было бы совсем хорошо.
Ужинали в молчании. Разве что Митран односложно отвечал Косичке на его «не связанные» с делом вопросы. Анвара молчала, переводя взгляд с одного на другого и часто останавливаясь на мне. Я виновато разводила руками, не зная, могу ли я рассказывать хоть что-то из вчерашних разговоров.
Требовательно взяв мужа за руку, тетя увела Лирана наверх. Допрашивать, не иначе. Или читать лекцию о режиме дня. Подобное я тоже допускала.
– К чему вы пришли? – заметив, что за столом остались только заговорщики, напомнила я о своем интересе.
Помедлив, Танар вытащил из кармана рубашки сложенный вчетверо листок бумаги. Я пробежалась по нему глазами и одобрительно кивнула: мне нравилось. Все по существу, с нужным количеством пафоса и «объединяющих конструкций», чтобы зрители прониклись, но не успели устать или тем более возненавидеть докладчика. Даже редактура не требовалась – чувствовалось, что после нашего ухода они не меньше сотни раз прошлись по тексту.
– Пойдете спать? – спросила я. Снимать обращение, когда даже мне, далекой от риентанской физиологии, была заметна всеобщая усталость… Впрочем, подобный подход также не был лишен основания. Заодно можно было сыграть на сочувствии и уважении. Вон до чего бедного Танара довели проделки старших родственников. И крупным планом Аштарака, одетого с иголочки и без интеллекта на челе, зато с загаром. Могло и сработать.
– Если мой режиссер-постановщик настаивает, – улыбнулся мне Анфатанар, отодвигая тарелку.
– Можем записать две версии, – предложила я. Ответственность пугала. – Потом сравните и выберете. И было бы лучше, если бы канал начал функционировать в вашей Сети уже сейчас. Иначе не успеем привлечь аудиторию. Сколько дней у нас до приема?
– Четыре, – подумав, ответил Танар. – Доступ я тебе уже открыл. Танан поможет войти и адаптироваться к Сети.
– Хорошо, – кивнула я и попросила: – Давай снимем прямо сейчас и ты пойдешь отдыхать? Мне больно смотреть на тебя такого.
Анфатанар поднялся, дождался, пока я встану рядом, и обнял меня. Так мы простояли пару минут. Наконец он отстранился.
– Спасибо, – поблагодарил мужчина. – Теперь мне легче.
Я с толикой самодовольства улыбнулась. Приятно чувствовать себя опорой любимого, пусть и не человека.
Через час я уже не была столь рада своему выбору. Боюсь, если и дальше нам придется работать вместе, снимая ролики, то я его покусаю. От любви, конечно, ну и из любопытства немного.
Первая версия Танара не устроила. Вторая тоже была признана негодной. Третья… с этим педантом просто невозможно было работать! И если бы это была моя вина! Нет, из-за собственных промашек, которые я бы и промашками не назвала – ну разве будет человек в здравом уме цепляться к складочкам на рукаве рубашки? Но нет, мы меняли рубашку и переснимали видео полностью. А потом находилось еще что-нибудь, что заставляло Танара хмуриться и просить сделать еще один дубль. И так происходило уже в восьмой раз. На девятом мое терпение лопнуло.
– Иди спать, – недобро щурясь, приказала я.
– Мари, нам нужно…
– Тебе нужно отдохнуть, – очень спокойно заметила я. Любой из моих знакомых тут же ретировался бы, заслышав этот тон. Но Танар не знал, что это уже последняя стадия моего раздражения, после которого мы перейдем к гневу.
– Я не могу, – покачал головой риентанец. – Давай сделаем еще один? Последний?
– Последний был три дубля назад, – напомнила я. – И ни один из последующих тебе не понравился. Ты находишь в них все больше ошибок, но как ты можешь их не допускать, если из последних сил держишься?
Я попыталась достучаться до риентанца, но он только губы недовольно поджал. По всему выходило, что Танар не привык, что ему перечат, даже из-за заботы о нем же.
