И до того пафосно было сказано, что парень сам не выдержал и хихикнул. Я ответила одной только улыбкой. Внезапно вспомнилось, что слух у риентанцев много лучше человеческого, а значит, нужно вести себя еще тише.
Прикоснувшись пальцем к губам, я серьезно кивнула на дверь, намекая на отдыхавшего Танара. Про звукоизоляцию я благополучно забыла. Косичка тяжело вздохнул и исполнил пантомиму. Закрыл рот на ключ и выбросил его в окно. Я виновато развела руками, на что Танан ободряюще похлопал меня по плечу. Дальнейшее наше общение свелось к переписке. Именно ради нее на краю экрана появился текстовый редактор.
– Готов? – написала я, понимая, что мне выпал шанс испытать запись. Косичка кивнул и напрягся.
Я протянула ему наушники. Теперь мне оставалось только смотреть и отмечать, как меняется лицо первого зрителя провокационной съемки.
А оно менялось. С экрана говорил Танар, спокойно, уверенно, даже немного виновато, хотя его личной вины как таковой в произошедшем не было, а Косичку прямо-таки воротило. Я про себя считала, сколько сильных моментов есть в речи, отмечая на панели редактора время и окрашивая кусочек звуковой дорожки в тот или иной цвет в зависимости от реакции Танана.
Закончив слушать, Косичка стянул наушники и с горечью выдал:
– Почему я не могу ничего сделать, чтобы такого больше не было?
– Можешь, – заверила его я. – И делаешь. И сейчас ты сам в этом убедишься.
И мы начали работать. Усиливая или уменьшая звук, добавляя или убирая Танару морщинок, едва заметно подправляя модуляцию голоса, добавляя в нее те особенные нотки, которые заставляют доверять собеседнику, слушать его и идти за ним. Что ж, курс пропагандистской съемки я бы себе зачла.
И демонстрируя вечером конечный результат, я испытывала гордость за себя, Танана и родной универ, в котором нас мучил Андрей Леонидович, заставляя раз за разом переделывать, казалось бы, удачные ролики. Никто не получил у него «отлично», были только удовлетворительно. И теперь я понимала почему.
В наших отчетных работах не было жизни, не было вовлеченности, не было искренней веры в то, что мы хотим показать, не было идеи – просто набор приемов, которыми с нами поделился известный политический клипмейкер. Он смотрел на все, что мы принесли, с плохо скрываемым сожалением, а мы в коридоре не находили ничего лучше, чем давать ему неприглядные прозвища и показывать плохие жесты в дверь. А ведь он действительно нас учил. Учил тому, чему не должен был, пытался заставить передать ощущения, заставить зрителя почувствовать то, что нужно нам, и расстраивался, когда мы приносили «галочные» ролики. Никто не заслужил его одобрения, но сейчас, глядя, как меняются лица отдохнувших заговорщиков, как они реагируют на собственный текст, я с гордостью думала, что получила бы, по меньшей мере, «хорошо».
Ролик закончился, но никто не проронил ни слова. И это было правильно. Он заставил их думать, заставил оценивать себя с точки зрения произнесенной речи, искать в себе порицаемые и похвальные черты, пытаться понять, когда все пошло не так.
Я беззвучно вышла, оставляя собравшихся наедине с собственными мыслями, и ушла спать. Дело было сделано, а как Танар решит им распорядиться, меня уже не касалось.
Как я дошла до кровати, помнила слабо, но, коснувшись подушки, мгновенно провалилась в сон.
Утром, когда выспавшаяся я спустилась в столовую, никого из заговорщиков не было. Анвара суетилась на кухне, составляя список сегодняшнего меню, а Косичка маленькими глоточками пил горячий фиолетовый напиток. Заметив меня, он призывно помахал рукой.
– Уже придумала, чем займемся? – поинтересовался он, блаженно выдыхая.
– Нам не оставили никаких заданий?
Я присела рядом и пододвинула к себе вазочку с печеньем. Судя по лености на лице Косички, он не возражал. Что, впрочем, не помешало ему украсть у меня из-под носа самую красивую печеньку.
– Оставили. Танар просил передать тебе это. – На стол лег платежный чип. – И слетать в Крейстейн. Предполагается, что мы закупаемся к балу, но, если захочешь что-нибудь еще, брат сказал покупать.
– Тебе тоже нужна одежда? – удивилась я промелькнувшему местоимению.
– На первый королевский не принято приходить в ношеном, – неодобрительно фыркнул Косичка, едва не расплескав свой… хм… кофе. – Только то, с чего ярлык срезал накануне. Одно разорение эти праздники!
Я была целиком и полностью согласна с Тананом, но сказать что-нибудь утешительное не успела. Анвара выглянула из кухни и, заметив меня, расцвела в улыбке. А следом расцвел и стол, заставляемый служанками под четким руководством госпожи.
– Прости, здесь все, что осталось, – виновато развела руками риентанка. – Мужчины все съели, мне удалось спасти только это.
«Только этим» называлось семь видов джема, десять различных булочек, омлет, жареный бекон, сосиски-осьминожки – где только раздобыли?! – каша с сухофруктами, сок и обязательно графин с чистой водой. И все это в таких количествах, что я засомневалась, была ли здесь сильная половина, коль столько еды оставили одной сонной мне?
– Тетя! – обиженно простонал Танан. – Ты же говорила, что они кончились?
– Кончились, – хмыкнула Анвара, отодвигая от племянника сосиски. – Свою порцию ты уже умял, это для Мари.
– Я столько не съем, – в шоке от предлагаемых объемов проговорила я. – Может, кто-то еще не проснулся?
– Кто-то? – фыркнула риентанка. – Да все уже разъехались. Оставили одну меня на хозяйстве, но и я скоро улечу. Вас покормлю, задания раздам и на Совет.
– Совет?
– По делам культуры, – шепотом пояснил Косичка. – Там собираются жены высших аристократов и королевская семья, решают, что разрешить завозить из Планетарного Союза и прочих планет, а что противоречит нравственности и должно быть запрещено. Очень ответственная работа!
– Хм, то есть мои ролики следует проверить на нравственность? Вдруг там наличествует запрещенный контент?
– Это только на ввоз с последующей реализацией распространяется, – успокоил меня Косичка. – А для видео только плюс: знаешь, сколько желающих увидеть моду других миров найдется?
– Ты меня успокоил, – с облегчением выдохнула я, наливая себе сока в стакан. Танан повторил мой маневр, но налил воды и поставил передо мной.
– И это тоже, – напомнил он.
– И это тоже, – послушно подтвердила я.
Косичка пару раз отпил из своей чашки и отставил пустую посуду.
– Я готов! – заверили меня, после чего бодро встали. – Тебе еще долго? Ешь быстрее! Мы опаздываем!
Пояснить, куда именно мы опаздываем, Косичка не мог, но всю дорогу до Крейстейна мне пришлось слушать, как мало у нас времени и сколько всего нужно успеть. Паниковал Танан с чувством, наслаждаясь процессом и хитро поглядывая на меня. Я же отмахивалась и предпочитала снимать дорогу, изредка бросая взгляды на выделенного нам сопровождающего.
