Но перед самой операцией я еще раз встретился с киллером и уговорил его завалить Вадима. Увеличил ему гонорар в два раза. Все прошло как по маслу. Вадим приехал утром ко мне домой, завел ссору с женой, довел ее до истерики. На самом видном месте лежал пистолет. Моя дура схватила этот пистолет и выстрелила. Для Вадима риска не было никакого (это он так думал), так как в пистолете был холостой патрон. После выстрела жены Вадим сразу поднял вверх руку. Это было сигналом для киллера. Он после этого и завалил моего братца боевым патроном. Это называется одним выстрелом двух зайцев. Даже трех: Вадима туда, жену в тюрьму, а я ушел со сцены и начал вторую жизнь. Но приходит въедливый следопыт и начинает копать. Мою могилу, мои документы, мою биографию. Я слил вам моих соратников и не жалею об этом. То есть я даже оказал услугу следствию. Но вот зачем ты полез в Питер? – раздраженно воскликнул Ивашов и со злостью уставился в лицо Дениса. – Какого рожна здесь тебе нужно?!
– Мне кажется, он и сам этого не знает, – заметил Хомяков, – все, Кирилл, заканчиваем. Нам надо еще отогнать его машину в другую часть города.
– Да, пора. – Ивашов встал, посмотрел на Дениса, с пафосом продекламировал: – Что наша жизнь – игра! Извини, Денис Викторович, ничего личного. Ты проиграл, – направился к двери, – твой выход, Константин Дмитриевич.
Хомяков достал из карманов куртки зубило и молоток. Внутри у Дениса все похолодело. Хомяков, заметив перемену в лице пленника, усмехнулся:
– Нет, нет, Денис Викторович, не так грубо. Предусмотрен более изящный метод. Опять-таки задумка Кирилла Анатольевича. Тебя перевязали веревкой, сделанной из целлюлозы, пропитанной углеводородным купоросом. Это волокно замечательно тем, что оно достаточно прочное, но быстро растворяется в воде. Через три часа твои путы полностью растворятся в воде. Вопрос: откуда вода? – Хомяков посмотрел поверх головы Дениса, на которого до сих пор сверху капала вода. – Это действующий водовод. Из дома выселили жильцов, поскольку дом признан аварийным. Я сейчас пробиваю дыру в трубе, и вода через часа полтора-два полностью заполнит это помещение до потолка. Для тебя достаточно будет три минуты. Даже если кто-то и позвонит в водоканал, то аварийщики сегодня делать тут ничего не будут. Время вечернее. Они просто перекроют воду, приедут завтра. Увидят тут труп. Ну и что? Очередной бомж. Таких по стране тысячи. Какова задумка, а? – Хомяков откровенно веселился, но Дениса все больше охватывал ужас. Слова застревали в горле.
Хомяков подошел к трубе, приставил к ней зубило, ударил молотком. Проржавевшая труба ответила на такое отношение к ней тугой струей воды. Хомяков еще пару раз сильно ударил молотком по трубе, еще больше увеличив в ней дыру. Отошел, стряхнул со своей куртки брызги воды.
– Ну, вот и все, – бросил взгляд на пленника, покачал головой, – сожалею, но таковы правила нашей игры. – Поднял взгляд вверх на лампочку. – Электричество надо экономить. – Сделал широкий замах, молотком разбил лампу.
Вновь зловещая темнота. В двери проскрежетал ключ, ее закрывавший. Тишина, нарушаемая шумом выливающейся на пол воды.
Хмелев так быстро гнал свой маленький «фордик» по петербургским улицам, что Фролов невольно вжимался в сиденье.
– Однако, мастерство, – уважительно похвалил Фролов друга, когда тот ловко обогнал очередную машину.
– Есть маленько, – самодовольно произнес Хмелев, – если выгонят, все хлеб.
– Ну, уж если таких, как ты, выгонять, то кто останется работать?
– Дубинины.
– Ну да, палки дают, каблуками щелкают.
К старой сталинской пятиэтажке подъехали, когда уже начало темнеть. Выскочили из машины.
– Нет ее здесь! – воскликнул Фролов.
– Надо связаться с оперативным дежурным. – Хмелев схватился за телефон.
– Подожди, Паша, – Фролов нагнулся поближе к дороге, – посмотри-ка, здесь следы от протектора. Это не его машина?
– Да, я узнаю, это след от его «КИА». А вот еще след от другой машины.
– Смотри, а здесь много следов от обуви. И все ведут в этот подъезд.
– Пошли туда.
Они вошли в подъезд. Темнота и гулкая тишина, только внизу какой-то шум, как будто рядом река.
– Там что-то льется. – Хмелев указал на лестницу, ведущую вниз, в подвальные помещения.
– Не нравится мне это, – напряженно произнес Фролов, – дом явно нежилой, а какие-то люди сюда шастают.
– Подожди, я возьму фонарик из машины. – Хмелев вышел наружу.
Когда он возвратился, то увидел друга в стойке, напоминающей охотничью собаку перед погоней за дичью.
– Чего ты? – удивился Хмелев.
– Тише, оттуда какие-то звуки. – Фролов приподнял указательный палец.
Хмелев тоже стал напряженно вслушиваться.
– А-а… а-а, – сквозь шум воды прорезался человеческий голос.
– Быстрее! – Фролов ринулся вниз по лестнице.
Друзья уперлись в металлическую дверь. Через щель между дверным полотном и косяком струилась вода. У двери была большая лужа. Фролов схватился за край двери. Она была закрыта на замок.
– У тебя есть что-нибудь острое и твердое? – повернулся к Хмелеву.
– Лопатка… в багажнике…
– Давай быстрее! Дверь не толстая, миллиметра два.
Хмелев снова рванул наверх. Возвратился с короткой лопаткой и каким-то металлическим прутом. Просунули лопатку в щель. Она немного расширилась.
– Вставляй прут! – истошно крикнул Фролов.
Хмелев вставил прут. В четыре руки друзья схватились за него. Напряглись, стали отжимать дверь. Та неохотно поддавалась. Наконец дверь отлетела, поток воды раскрыл дверь настежь, друзья, снесенные потоком, упали на лестничный марш. Быстро поднялись, Хмелев поднял с пола фонарь, посветил вовнутрь открытого помещения. Над поверхностью воды увидели голову Канарейкина и его выпученные от ужаса глаза.
– Дениска! – заорал радостно Фролов и кинулся навстречу водному потоку, который заметно ослабел.
Когда Дениса вытащили наружу, он жадно и неровно дышал, смотрел на своих спасителей мутным взглядом.
– Ты что это зимой устраиваешь водные процедуры? – попытался пошутить Хмелев.
Но Денис никак не отреагировал на вопрос, только вертел головой и озирался вокруг.
– Давай развяжем его и отвезем в гостиницу, – приказал Фролов, – а то застудим пацана.
Хмелев вытащил из бардачка складной перочинный ножик, стали освобождать Дениса от веревок.
Глава XXXIX
Водная процедура в подвале не прошла для Дениса даром: подхватил воспаление легких. Он лежал один в палате ведомственного стационара и наслаждался вынужденным бездельем. Докучали только частые уколы. Не раз прокручивал в памяти последние события и приходил к выводу: прав старый еврей Марк Моисеевич – играть на криминальном поле с такими волками, как Ивашов и Хомяков, могут действительно только опытные волкодавы.
