— Саймон и Ричардсон ушли готовить встречу, — вслух рассуждал он. — На связь они не выходили…
— Если до точки десять минут ходьбы, они могли услышать выстрелы, — обеспокоился Гаер.
— Я не об этом, — отмахнулся Парсек и стал прилаживать на шее гарнитуру переговорного устройства.
— Микрофон отключил? — неожиданно спросил Гаер.
— А как? — Парсек вынул из нагрудного кармана небольшую, размером с ладонь станцию и покрутил в руках.
— Темнота. — Гаер щелкнул одним из трех тумблеров на блоке приемника. — Все, теперь можно не бояться, что они случайно опознают нас.
— Ты что, такой продвинутый в средствах связи? — разозлился Парсек.
Он, конечно же, знал эту станцию. Спецподразделения США использовали «АН, ПРС» для обмена речевыми сообщениями внутри групп.
— Что дальше? — спросил Гаер.
— Поменяй панаму на балаклаву, — приказал Парсек, окинув его изучающим взглядом.
— Уверен? — Гаер посмотрел на связиста. Он пытался одеться так, чтобы быть максимально похожим на убитого спецназовца.
— Уверен, — подтвердил Парсек и показал взглядом на бритоголового крепыша. — Ты с этим как две капли воды…
— Но он на индейца похож! — возмутился Гаер.
— Делай, что говорю!
Ориентируясь по примятой траве и отпечаткам обуви на грунте, Парсек с Гаером в течение двенадцати минут без остановки шли через лес. Деревья становились реже. Неожиданно они оказались на грунтовой дороге. Парсек тут же увидел цепочку следов в песчаной колее. Они двинулись вдоль обочины. На изгибе дороги следы пропали. Здесь Ричардсон и Саймон свернули вправо. Об этом говорили и примятые ветки придорожного кустарника. Парсек поднял вверх руку и сжал кулак. Шедший следом Гаер развернулся, опустился на одно колено и направил ствол автомата назад.
— Мангуст, это Саймон, я вас вижу! — раздался голос в головном телефоне.
— Почему только двое? — недоумевал Ричардсон.
«Значит, они рядом», — сделал вывод Парсек, краем глаза наблюдая за кустарником. Сомнений не было, они приняли его за Мангуста. Уже хорошо. Но что ответить? Голос, да и акцент, сразу выдаст его.
— Почему молчишь, Мангуст? — спросил Саймон с тревогой в голосе.
«Пусть думают, будто связь пропала», — принял решение Парсек и стал беззвучно открывать рот. Со стороны могло показаться, что он громко говорит в микрофон.
— У них не работает связь! — воскликнул Ричардсон.
— Эти чертовы батареи! — сокрушался Саймон. — Такими станциями еще во времена вьетнамской войны пользовались!
«Сработало!» — облегченно подумал Парсек и шагнул с дороги.
В тот же миг из леса появился Ричардсон и стал отчаянно жестикулировать.
«Только бы Гаер не посмотрел в его сторону, — Парсек пошел быстрее. — Пусть думают, будто не заметили».
Гаер тоже засек спецназовца, но виду не подал. Углубившись немного в заросли, они сели на корточки и стали ждать. Тем временем Саймон ставил задачу Ричардсону:
— Возвращайся за Мангустом!
— Разве он сам не знает, где вертолетная площадка? — недоумевал Ричардсон.
— Поторопись! — волновался Саймон. — Не видишь, они идут намного правее.
— Чего ты раскомандовался? — возмутился Ричардсон. — Ты слышал, там стреляли?
— Мало ли бродит по лесу боевиков! — отозвался Саймон.
В наушниках послышались хруст веток, шаги и тяжелое дыхание.
Парсек знаками дал понять Гаеру, чтобы тот отошел и затаился левее того места, где они, по мнению Ричардсона, должны были пройти. Сам сделал два больших шага вправо и распластался, слившись с землей. Автомат положил под себя.
— Мангуст! — донеслось с дороги, затрещали ветки.
Ричардсон торопился. Он закрепил трубку на шее, в эфире было отчетливо слышно его дыхание.
Вот он прошел мимо.
— Мангуст!
Парсек бесшумно поднялся и двинулся следом. Гаер направил ствол автомата в сторону дороги. Все правильно, относительно расположения на местности он оказался вторым номером и теперь должен прикрывать первого. Для того чтобы избежать лишних разговоров и недоразумений, номер менялся в зависимости от ситуации. В данном случае Парсек оказался ближе к объекту, который следовало нейтрализовать, и они, не сговариваясь, перераспределили роли.
— Мангуст! — снова крикнул Ричардсон. — Черт бы тебя побрал!
Парсек в два прыжка сократил расстояние и ударом приклада в затылок опрокинул американца на землю.
«Язык» у нас есть, а второго можно и убить», — подумал он и отыскал взглядом Гаера. Дождавшись, когда тот на него посмотрит, показал в сторону, где остался рядовой Саймон, и провел по своей шее большим пальцем. Гаер кивнул и тут же бесшумно исчез в зарослях кустарника…
— Чем это ты его? — спросил Парсек, разглядывая неподвижное тело Саймона.
Без лишних слов Гаер похлопал себя по закрепленному на поясе ножу.
— У него жена и двое маленьких детей! — запричитал Ричардсон. — Кто теперь будет о них заботиться?
— Он знал, на что идет, — ответил Гаер. — Как и все остальные…
— О, мой бог! — Ричардсон пошатнулся. Он понял последнюю фразу буквально. Ведь под «всеми» этот русский подразумевал и его! Несмотря на смуглую кожу, пленный был бледен, его заметно трясло. Стараясь не смотреть на труп своего сослуживца, Ричардсон вдруг громко всхлипнул.
— О его детях позаботится Америка, — с сарказмом заверил Парсек. — У вас великая страна, и она не бросает семьи своих защитников.
Сказал и испытал чувство глубокого морального удовлетворения, поскольку Америка, помешанная на своей исключительности, сейчас в лице этого спецназовца тряслась не только перед ним, Парсеком, а перед всей Россией. Утопив половину мира в крови, а другую, по сути, лишив суверенитета, Америка давно вышла за рамки общечеловеческих принципов сосуществования на планете. Знал Парсек и то, как заканчивают свою жизнь подобные Ричардсону и Саймону солдаты. Получив выходное пособие, они становятся лишней обузой для общества и пополняют ряды бездомных, гангстеров, самоубийц и наркоманов.
— В гробу я видел эту Америку! — взорвался Ричардсон. — Никому никто в ней не нужен!
— И это я слышу из уст элиты! — воскликнул Гаер, неожиданно перейдя на русский.
— Что? — Ричардсон захлопал глазами.
— Ты сильно не радуйся, — тоже на русском предостерег Парсек. — Он, может, просто твою бдительность притупляет.
— Вы жили в Америке? — неожиданно спросил Ричардсон.
Глаза спецназовца бегали, руки тряслись, а нижнюю губу сводила судорога. Он, как мог, пытался скрыть страх, но голос иногда срывался на фальцет.
