Пролог
Северная Африка, королевство Марокко
1846 год
— Стреляй, Маккаррик! — снова скомандовал Дейвис Грей. Его голос звучал повелительно, но глухо. Громкий окрик мог бы выдать их убежище, спрятанное высоко на пустынном отроге Атласских гор.
Хью сделал вид, что не слышит. Прежде ему никогда не приходилось убивать, но он хорошо знал, что стоит спустить курок, и обратного пути уже не будет. В двадцать два года нелегко решиться переступить черту.
Он выстрелит, когда будет готов, черт побери!
Оторвавшись от оптического прицела, Хью опустил штуцер и вытер взмокший лоб. От едкого пота и песка резь в глазах казалась нестерпимой. Стояло лето, и на ослепительно ярком, неправдоподобно синем небе не было ни облачка. Хью болезненно поморщился, скосив глаза на белое расплывчатое пятно солнца.
— Какого черта ты ждешь? — сердито проворчал Грей. — Уже полдень. — Солнце нависало прямо над их головами, почти не давая тени. Полдень — лучшее время для стрелка. Тени дразнят, издеваются и лгут, сбивая прицел.
Хью не хотелось разочаровывать Грея. Тот был для него своего рода старшим наставником и единственным настоящим другом не из клана Маккарриков, единственным, с кем Хью, не считая братьев, проводил время. И не считая рыжеволосой девушки, ради которой он пошел на убийство. Хью с горькой усмешкой вскинул ружье.
Что ж, в известном смысле он делает это ради нее.
Хладнокровно убить незнакомого человека — значит оказаться по ту сторону черты. Именно этого ему и хотелось.
— Вот дьявольщина, Маккаррик! — Грей рывком схватил собственное ружье, достал из кожаного чехла оптический прицел и торопливо приладил его. — Такой случай упускать нельзя, нам придется потратить не меньше месяца, чтобы выследить негодяя снова, и неизвестно еще, когда представится возможность его подстрелить.
Грей сказал правду. Предатель знал, что его приговорили к смерти за измену, и прятался целый месяц, прежде чем появился на заброшенной берберской ферме. В этой части света даже у обветшалой хижины с плоской крышей, вроде хибары внизу, имелся внутренний дворик. Там и сидел приговоренный к казни, неподвижно глядя на единственный вход. С пистолетом на коленях и с ружьем под боком он чувствовал себя в безопасности. Ему и в голову не пришло посмотреть вверх, на скалы.
Сверху дворик был виден как на ладони, но оба друга знали, что Грей не сможет попасть в цель на таком расстоянии, Дейвис куда искуснее орудовал кинжалом или ножом, Хью же был прирожденным охотником и научился стрелять еще ребенком, как только смог держать в руках ружье. Действовать следовало быстро, пока предатель был во дворике один.
— Я сделаю это сам, — раздраженно прошипел Хью, бросив недовольный взгляд на Грея. На мгновение ему показалось, что Дейвис едва сдерживает радостное нетерпение. Нет, должно быть, он ошибся. Это всего лишь работа. Скверная, грязная работа. Не может быть, чтобы Грею нравилось убивать.
Хью снова вскинул ружье и прицелился. Ветра почти не было, но цель находилась на расстоянии более чем в четверть мили. Солнце слепило глаза, длинный, почти четырехфутовый ружейный ствол нагрелся и обжигал руки, нагрелась и единственная пуля в патроннике. Все это следовало в принять в расчет.
Хью погладил пальцем предохранительную скобу, прежде чем коснуться курка. Этот ритуал он совершал перед выстрелом почти автоматически. Крепко сжимая ложе ружья другой рукой, он дважды потер большим пальцем гладкое дерево, сделал медленный выдох и замер.
Он плавно спустил курок, и его оглушил грохот выстрела. Гулкий, раскатистый звук, похожий на пушечный залп. Никогда прежде его ружье не стреляло так громко.
Почти две секунды спустя пуля пробила лоб предателя, и приговоренный рухнул на землю. Из отверстия в затылке хлынула кровь, расплываясь темным пятном на сером гравии. Ноги убитого судорожно дернулись, взметнув облачко пыли.
Что ж, значит, дело сделано.
Хью покончил с предателем.
И вновь ему показалось, что в глазах Грея мелькнула затаенная радость.
— Никогда не видел, чтобы кто-то стрелял так метко, как ты, шотландец. — Дейвис хлопнул Хью по спине, приложился к фляге, с которой никогда не расставался, и весело ухмыльнулся.
Хью испытывал отвращение и вместе с тем странное чувство облегчения. Вслед за Греем он проворно вскочил в седло и начал торопливый спуск по извилистой горной тропинке. Оказавшись в долине, они пришпорили лошадей и примерно через час достигли деревни.
— Когда вернемся в Лондон, — заговорил Грей, все еще охваченный радостным возбуждением, — я скажу Уэйленду, что ты уже готов действовать самостоятельно. — Хью смущенно нахмурился. Ему неловко было видеть Дейвиса таким бодрым и оживленным. — Не смотри на меня так, Маккаррик. Мы охотились за ним целый месяц, и не говори, что тебе не понравилось. Я знаю, в глубине души ты доволен собой. Ты еще полюбишь это ремесло.
«Полюблю?» Хью покачал головой и тихо сказал:
— Это всего лишь работа. Не больше.
— Поверь мне. — Грей понимающе усмехнулся. — Не все так просто. Когда это единственное, что у тебя есть…
Глава 1
Англия, Лондон 1856 год
Матерый убийца, не знающий жалости, долгие десять лет не смел приблизиться к той, что занимала все его мысли. Эдвард Уэйленд снова впустил Хью в жизнь своей дочери при помощи всего одной таинственной записки: «Джейн в смертельной опасности».
Получив два дня назад во Франции послание Уэйленда, Хью читал и перечитывал короткую фразу, в ярости сжимая листок побелевшими пальцами.
«Если кто-то осмелился причинить ей зло…»
Хью тотчас вскочил в седло и помчался, не отличая дня от ночи, словно все демоны ада гнались за ним по пятам. Он остановился лишь перед городским домом Уэйленда. Спрыгнув с лошади, Хью пошатнулся и едва не упал. После стольких часов, проведенных в седле, ноги казались ватными. Взмыленный конь выглядел не лучше хозяина: шкура потемнела от пота, могучие бока ходили ходуном от усталости.
На ступеньках крыльца у боковой двери, к которой по привычке направился Хью, растянулся племянник Уэйленда Куинтон. Хью хорошо знал его, тот тоже состоял на службе у дяди.
— Где Джейн? — коротко спросил Маккаррик, не тратя времени на приветствия.
— Наверху, — откликнулся Куин. Он, казалось, о чем-то глубоко задумался. — Наряжается… собирается выезжать.
— Она в безопасности? — Куин безучастно кивнул, и Хью с облегчением вздохнул. За долгие часы, проведенные в пути, воображение рисовало ему картины одна страшнее другой. «Джейн грозит смертельная опасность» — эта мысль сводила его с ума. «Только бы успеть, — молился он, пришпоривая коня. — Только бы с ней ничего не случилось». Теперь же, когда Куин заверил, что с Джейн все в порядке, Хью, обходившийся два дня без пищи и воды, вдруг ощутил мучительный приступ голода и жажды. — Кто сейчас присматривает за ней?
