Что почувствовал бы Хью, доведись ему узнать, что старший брат лишил девственности беззащитную сироту, а потом бросил ее в Париже?
Слова, сказанные Хью перед прощанием в Лондоне, эхом прозвучали в голове Итана: «Что, если она та, единственная? Ирония будет заключаться в том, что ты наконец-то нашел ее и должен остаться с ней».
Но Итан заставил ее страдать. И чем дольше она оставалась с ним, тем больше была вероятность того, что он снова причинит ей боль. Просто такова была его натура — ну не мог он доставлять радость другим.
Возможно, ей нужно все же понять, каков он на самом деле.
— Что ты хочешь мне сказать? — спросила Мэдди, стараясь скрыть разочарование.
Она понимала, что все слишком хорошо складывалось, чтобы оказаться правдой, а сейчас, судя по виду Маккаррика, его угнетали какие-то мысли. Только чтобы не молчать, она спросила:
— Ты заплатил Тумару?
— Ты ничего ему не должна, — ответил он загадочно. Мэдлин нахмурилась:
— Ты… убил его?
— Да, я засадил пулю ему в череп. — Он глянул на нее, желая узнать, как она среагирует.
Мэдлин вздохнула. «Защитник вернулся из боя». Когда она ответила кивком, он, казалось, растерялся. Наверное, надеялся, что она убежит.
— Черт с ним, девочка. Почему ты на меня так смотришь? Меня это не беспокоит. И я просто сообщил тебе, что убил, к чертовой матери, человека сегодня днем.
Может, у Маккаррика и не было никаких задних мыслей? Может, он просто испытывает вину за содеянное?
— Надеюсь, из-за этого ты не чувствуешь себя виноватым. Марэ вздохнет свободнее без Тумара. Но нам нужно подумать о том, как вывезти тебя из города. Как ты думаешь, мы можем попасть на борт теплохода до его завтрашнего отхода?
Он замер, потом вскинул голову.
— Я никогда не постигну тебя. Потому что ты сумасшедшая.
Мэдди отмахнулась.
— Ты предлагал ему заплатить? — спросила она. Он ничего не ответил.
— Значит, ты предложил заплатить ему, а он отказался. Ему совсем не нужны были мои деньги. Он намеревался заставить меня работать, как Берту?
Глаза Маккаррика с яростным блеском в их черной глубине впились в нее.
— Да, после того как сам переспал бы с тобой, — сказал он срывающимся от негодования голосом.
— Понятно. — Она почувствовала накатившее отвращение. — Что ж, он не оставил тебе выбора. Если он отказался от твоих денег, а я покинула бы город, он отыгрался бы на Беа и Коррин. А что ты сделал с его людьми?
— Я переломал, их чертовы руки.
Непонятно, что он увидел в выражении ее лица, но взорвался:
— Не надо опять. Прекрати смотреть на меня так.
— Да, хорошо. Но нам действительно нужно выбираться отсюда, и побыстрее. — Мимо них проезжал экипаж, она свистнула, подзывая его, но он не остановился. Мэдди выругалась. Потом неожиданно округлила глаза. — О, Маккаррик, а как твоя рана? Твои швы не разошлись, а?
Он прошелся пятерней по волосам.
— Ты не… у тебя не все в порядке с головой, если это не волнует тебя. Ты ничего не хочешь знать, потому что тебе очень хочется вырваться из этого треклятого места.
— Я столько раз видела здесь смерть, что Тумар не заслуживает даже воспоминания.
— Тумар далеко не первый убитый мной.
— Я так и думала. Подозреваю, что ты занимаешься какими-то опасными, секретными делами.
— Да, и намерен продолжать, даже когда женюсь. Мэдди всматривалась в его лицо.
— Дело ведь не в том, что ты испытываешь вину, правда? Просто пытаешься отделаться от меня.
Он промолчал. «Черт, нет!»
У нее есть кольцо, деньги и одежда; с Тумаром разобрались. Перед ней опять забрезжило будущее. Почему бы ей, не отмахнуться от всего этого как от приятного визита, который подошел к завершению?
Потому что она хотела его. Ей не хватало его неумелых улыбок. Ей не хватало того, что он подарил ей сегодня утром, — невообразимого удовольствия.
— Так и есть. — «Протестуй… скажи, что это не так!» Он по-прежнему молчал. — Тогда есть предложение. Сделай что-то действительно ужасное, чтобы отпугнуть меня. Сделай что-нибудь намного хуже убийства калечившего молодых женщин бандита, чтобы защитить меня и моих подруг. Послушай, я уже большая девочка, — сказала она с фальшивой бравадой. — Я пойму, если ты передумал, — соврала она, зная, что проплачет много дней, если он ее бросит. — И, очевидно, я сделала что-то…
— Нет, ты здесь ни при чем, — тут же страстно запротестовал он.
— Тогда почему ты так настойчиво преследовал меня прошлой ночью, а сейчас даже не можешь посмотреть мне в глаза? Ведь ничего не изменилось, кроме того, что ты лучше узнал меня. — Она не смогла сдержать слез.
Он провел рукой по своей шее.
— Проклятие! Девочка, послушай, все, что я узнал о тебе, мне понравилось. Возможно, я понял, что ты достойна лучшей партии, чем я.
— Что ты имеешь в виду?
Маккаррик проскрипел нехотя, будто вытягивая из себя слова клещами:
— Когда я уезжал, Куин думал, что ты, вероятно, оказалась… в компрометирующем положении.
— Что значит «в компрометирующем положении»?
— Он подозревал, что дела у тебя обстоят не так, как он думал. Куин намеревался… приехать и жениться на тебе, если я не сделаю этого, — добавил Маккаррик тише.
Мэдди приоткрыла рот. Этим и объясняется нерешительность Маккаррика? Неужели он считал, что Куин лучше? Куин хороший человек, и ей было бы лестно заполучить его в мужья, но ее никогда так не влекло к Куину, которого она знала всю жизнь, как к этому грубому едва знакомому горцу.
— Он как раз тот, кого ты добивалась, поэтому ты могла бы…
— Мне не нужен Куин. Мне нужен ты.
У него был такой ошарашенный вид, будто она стукнула его по голове. Маккаррик кашлянул в кулак, прежде чем смог заговорить:
— Ты что, не слышишь? Ты можешь выйти замуж за мужчину, за которым охотилась.
— За которым я охотилась до встречи с тобой. — Перед ними, наконец, остановился экипаж. — Я сказала тебе, Шотландец, чего хочу. Поэтому решай, как поступишь со мной. Но принятое сейчас решение должно быть окончательным.
Итан открыл дверцу экипажа, но задержался, стиснув ручку с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
Мэдди набрала в грудь побольше воздуха.
— Ты не можешь уехать, а потом вернуться за мной через месяц, не можешь также бросить меня через несколько недель…
Раздраженно фыркнув, он схватил ее за талию и притянул к себе.
— Тогда полезай в экипаж, — сказал он со злостью, заталкивая ее внутрь.
