— Ну, доказательств у нас пока нет…
— Вот же дрянь!..
Кривичева скорее обрадовалась, чем разозлилась. Но, в принципе, это можно было объяснить. Она понимала, что ее подозревают, а тут вдруг появился человек, на которого могут повесить всех собак, отсюда и чувство облегчения.
— Значит, все-таки у вашего мужа была любовница?
— Все-таки была.
— Ваш муж подарил ей дом, машину.
— Можно я поговорю с вами об этом, когда Дима придет в себя?
— Скажите, а он не мог отписать Кате свое состояние? — спросил Табачный.
— Свое состояние?! Кате?! — оторопело посмотрела на него Виктория. — С чего бы это?
— Ваш муж оставил завещание?
— Да, наверное… Не знаю…
— Так наверное или не знаете?
— Ну, он собирался…
— То есть вы не можете точно знать, что завод и все прочее отойдет по завещанию вам?
— Ну, если Дима подарил ей дом… — Виктория «зависла» от перенапряжения.
Табачный, глядя на нее, усмехнулся в ус. Может, Вика только сейчас и поняла, как сильно прокололась. Может, она думала, что по завещанию наследство мужа достанется ей, а тут вдруг появилась соперница, которую жена в расчет не брала.
— А этой женщине ваш муж ничего не мог оставить?
Он выложил на стол фотографию незнакомки, которая накануне села в машину Кривичева у заводских ворот.
— Рите?
— Вы ее знаете? — спросил Платон.
— Да, знаю… — Виктория в замешательстве смотрела на снимок.
Казалось, она винила себя в несдержанности. Видимо, она не должна была говорить о Рите, но проболталась. А слово не воробей…
— А почему Дима должен ей что-то оставить?
— Ваш муж вчера уехал с работы вместе с Ритой.
— Но Рита у него не работает…
— Не работает. Она поджидала его у ворот завода…
— И Дима уехал с ней?
Табачный кивнул, и Виктория закрыла лицо ладонями.
— Да что же это такое! То одна, то другая… Он же обещал!
— Что обещал?
Виктория хлопнула ладонью по столу:
— Он сказал, что с Катей все кончено.
— А с Ритой?
— Да я вообще про нее ничего не знала!
— Но ее-то вы знаете?
— Знаю. Это моя бывшая подруга… Из-за Димы бывшая… У них роман когда-то был, а он ко мне ушел… Какая после этого дружба?
— Может, их роман продолжался — втайне от вас?
— Чего уж об этом говорить?.. — вздохнула Кривичева.
— Значит, Рита?
— Рита. Гаева Маргарита… Маргарита Григорьевна.
— Вы знаете, где она живет?
— Знаю. Если она не сменила адрес…
Табачный кивнул. Именно это он и собирался проверить. И прямо сейчас. Раз уж занялся этим делом самолично, то и по адресу проедет сам.
Он долго жал на клавишу звонка, но дверь не открывали. Платон уже собирался уходить, когда вдруг щелкнул замок.
Дверь приоткрылась, и он увидел знакомое лицо. На снимке с видеокамеры изображение было плохим, неважным оно оказалось и в жизни. И виной тому было не внезапно испортившееся зрение Табачного, а само лицо — припухшее, помятое спросонья. И еще от женщины пахло перегаром… Видно, Рита накануне хорошо поддала. Если так, то — по какому поводу? С горя или с радости?..
— Маргарита Григорьевна? — строго спросил он.
— Маргарита Григорьевна, — кивнула женщина, настороженно глядя на него.
— Майор полиции Табачный. Уголовный розыск. У меня к вам несколько вопросов. Если есть желание, можете ответить на них сейчас. Если нет, ответите на них потом, но в управлении.
— Лучше сейчас.
Женщина распахнула дверь, рукой указала в глубь квартиры.
Платон переступил порог, осмотрелся. Он ожидал увидеть беспорядок, но в квартире было чисто. И сама хозяйка была в свежем, отглаженном халате. Волосы нечесаные, лицо помято, но впечатления запущенной неряхи она не производила.
Хозяйка провела майора на кухню, показала на стул. На столе чисто, в раковине пусто, пол вымыт. Но взгляд зацепился за бурое пятно на стене возле стула, на который Платону предлагалось сесть.
— Что это?
— А что это? — нахмурилась Гаева.
— Похоже на кровь… Кровь со стены смывали?
Стены на кухне крашеные, моющиеся, но, видно, кровь въелась глубоко. Или вытирали плохо. Сразу не справились и оставили на потом.
— Кровь? — Гаева наморщила переносицу, пытаясь придумать оправдание.
Но, видимо, похмельная голова плохо соображала. Может, потому Рита и привела гостя на кухню, забыв о следах крови.
— Скажите, вчера вечером у вас был гражданин Кривичев?
— Дима?
— Вчера вечером вы сели к нему в машину, и он отвез вас домой.
— Да, отвез.
— Значит, он был здесь?
— Был.
— И это его кровь?
— Кровь?
— Маргарита Григорьевна, мы все знаем. Кривичев нам все рассказал.
— Заявление написал?
— Заявление.
Гаева тяжко вздохнула:
— Да, это его кровь…
— Вы ударили его ножом?
— Ну, не ударила…
— А что сделали?
— Надавила сильно…
Маргарита показала, как вдавливала нож в шею Кривичева. Двумя руками, сверху вниз.
— Зачем вы это сделали?
Табачный смотрел на женщину и с укором, и с одобрением одновременно. Он осуждал ее за совершенное преступление и в то же время поощрял за честность. Вот так бы все сразу — да, виноват, не судите строго…
И еще его радовало, что ларчик открылся быстро. Хороший знак на будущее.
— Не знаю, что на меня нашло.
— Не знаете?
— Дима меня бросил. Мне стало так обидно… Я из-за него с Иваном рассталась… Он так подло со мной поступил! — Маргарита полыхнула взглядом, но тут же остыла.
— И вы решили его за это убить?
— Да, но я же его не убила…
— Но ранили.
— Он обещал не заявлять…
— Обещал? После того, как вы его ударили?
— Да не ударила… Нож всего на сантиметр вошел… Ну, может, на два… Я вовремя остановилась… Одумалась… Он меня ударил… — Маргарита провела рукой по скуле.
— Это не удивительно, — усмехнулся Табачный.
