— Да не могу я, — мотнул головой Юра.
Но Женя его не слушала. Она закрыла дверь, вжикнула молнией, прижалась к его груди, охватив себя полами Юриной куртки.
— А с Ритой познакомиться? — шепотом спросила она.
— Я с ней знаком.
— Ты знаком с ней как с обвиняемой. А она невиновная… Это Сипачев виноват… Или Вика? — Женя вдруг замерла в тревожном ожидании.
— При чем здесь Вика?
— Да черт его знает!
Женя оттолкнулась от него и бросилась в спальню, где находилась ее сестра. Плошников остался на месте, не пошел за ней. Вдруг Маргарита спит голышом, объясняйся потом…
Женя сама вышла к нему. Из ее груди вырвался вздох облегчения.
— Спит! — перекрестилась она. — Как убитая спит. Но не убитая, живая.
— А ты думала, что Вика ее отравила?
— Пришла вдруг такая мысль…
— Зачем ей это?
— А зачем она к нам приходила?
— Риту отравить?
— А вдруг? Не будет Риты, и дело закроют. Или нет?
— Одно дело закроют, другое откроют. По факту отравления. Зачем оно Вике нужно?
— Ну, не знаю… Знаю только, что неспроста она к нам приперлась. Высматривает, вынюхивает. Подслушивает.
— Подслушивает, — кивнул Плошников.
Он хорошо помнил, как Вика вышла из машины и подала голос, как только Сипачев заговорил о ней. Но, в принципе, никто не запрещал ей слушать, а женщины — сами по себе народ любопытный. И порою несдержанный…
— А зачем ей это?
— А тебе?
— Что мне? — не поняла Женя.
— Ты же тоже слышала, как мы Сипачева допрашивали. Зачем ты слушала?
— Интересно…
— И Кривичевой интересно.
— Да, но у нее нездоровый интерес… И вообще, мутная она.
— Не знаю, не знаю…
Честно говоря, Юре сейчас не хотелось вспоминать о Кривичевой: и без нее голова кругом. И спать хочется.
— Ты что, ее защищаешь? — возмутилась Женя.
Плошников понял, что пора уходить.
— Пока! До завтра! — Он чмокнул девушку в щеку, повернулся и был таков.
— Да пошел ты! — донеслось вслед. — Катись к этой!..
Но ехать к Вике Юра не собирался. И на розыск Майоровой не отправился. Хотя чутье подсказывало, что в самое ближайшее время придется заняться любовницей Кривичева. Без Кати картина преступления будет неполной.
Кривичев по-прежнему пребывал в коме, а Табачный вел себя так, будто тот уже умер. Как будто не покушение произошло, а убийство. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Преступление само по себе резонансное, и случилось оно в первый день его службы в новой должности.
— Экспертиза еще не дала полноценного заключения, — Табачный посмотрел на Патрикеева, перевел взгляд на Плошникова. — Но уже можно утверждать, что в доме Майоровой обнаружены следы крови Кривичева. Можно делать предположения.
Табачный взял паузу, но никто не решился вставить слово. Всем своим видом он давал понять, что предположения должен делать он.
Майор обратился к Плошникову:
— Что скажешь, Юра?
Прежде чем взять слово, Плошников прокашлялся в кулак. В горле вдруг запершило.
— Кривичев подвез Гаеву к магазину, а сам уехал. А почему уехал?.. Возможно, к нему в машину подсела Майорова. И уговорила его ехать к ней домой, на улицу Фрунзе.
— Уговорила?.. Может, он сам к ней поехал?
— Зачем ему ехать к ней, если у него есть свой дом? Жена оказала бы ему помощь.
— А он поехал к любовнице, и ты считаешь это нелогичным?
— Ну, логично — не логично… — пожал плечами Юра. — У меня нет любовницы. И я незнаком с логикой, которая могла двигать Кривичевым. На его месте я бы отправился к жене… Или в больницу. Если ему было плохо.
— Значит, Катя к нему подсела?
— Это можно выяснить у Сипачева.
— Закрылся Сипачев. Ничего не делал, ничего не знаю… И где Катя, не знает. А нужно узнать.
— Надо бы к ее матери съездить.
— От этой печки и пляши… — кивнул Табачный. — Ну, чего сидишь? Вперед!
Юра улыбнулся. Он так и знал, что именно ему поручат это дело.
Увидев удостоверение, женщина обморочно закатила глаза. И руку к сердцу приложила. Плошников невольно шагнул к ней, чтобы подхватить, не дать упасть. Валентина Дмитриевна — женщина худенькая, стройная, веса в ней немного — ему бы не составило труда удержать ее. И, пожалуй, это бы доставило ему определенное удовольствие. Она хоть и в возрасте, но для своих сорока с хвостиком лет выглядела очень хорошо. Красивая женщина. Катя вся в мать.
Но Майорова отгородилась рукой, удерживая сыщика на расстоянии. Ей совсем не хотелось, чтобы кто-то лапал ее. Тем более сердце у нее в порядке, и падать она не собиралась.
— С Катей что-то? — испуганно спросила она.
— Ее парень задержан. По обвинению в преступлении.
— А с ней что?
— Ничего.
— А о каком парне вы говорите? — возвращаясь к жизни, спросила она.
— А разве Вадим не был у вас, не брал ключи от ее дома?
— Вадим?.. Вадим был.
— И ключи брал?
— Брал… А за что его задержали?
Плошников мог бы ответить на этот вопрос, но не сейчас, на пороге дома. Если бы в квартиру пригласила, напоила чаем. Хорошо бы кипяточку с мороза.
— Мне бы с Катей поговорить.
— Так нет Кати…
— А где она?
— Так неделю уже нет… Места себе не нахожу!
— Мы можем об этом поговорить?
— Да, конечно! — спохватилась женщина.
Она провела его на кухню, разрешив не разуваться. И кофе предложила. Для этого у нее на столе стояла дорогая кофемашина. И гарнитур не из дешевых. Ремонт в современном стиле. Или Валентина Дмитриевна сама неплохо зарабатывала, или дочка через своего богатого любовника помогала.
— Вы в полицию обращались? — усаживаясь за стол, спросил Плошников.
— Нет… А надо было? — Майорова посмотрела на него с осуждением. С осуждением самой себя. Действительно, ей сразу нужно было обратиться в полицию.
— Вы, наверное, думали, что она в Балаково уехала?
— Да, думала… А вы знаете?
— Вадим говорил. Он ездил в Балаково, но Катю там не нашел.
— Да, ездил… А вчера к ней домой поехал, на Фрунзе…
— Да, мы были там.
