– И что же ты намерен делать? – спросила она.
Ее гость взял еще кусок хлеба.
– У меня нет выбора. – Он вытащил из кармана сложенный листок бумаги и протянул его Инне. – Это полный текст сообщения, найденного мной в могиле отца.
Женщина прочитала текст, и ее друг продолжил свой рассказ:
– Я поискал в интернете. Вот часть, где написано: «…сокровища охраняет только голем, в священном для евреев месте». А еще имя. Раввин Берлингер. Они связаны только с одним местом на свете.
– Прага.
Слова Инны произвели на репортера впечатление.
– Мне известна история про голема, – продолжала она. – Этой легендой знаменита Прага. Однако я никогда не слышала о Берлингере.
– Он был главой конгрегации в течение нескольких десятилетий. И мог знать Абирама и саки, отца моей матери, Марка Эдена Кросса. Берлингер до сих пор жив.
– Странно, что ты называешь отца по имени.
– Так я о нем всегда думал. Отстраненно. Он оставался для меня чужим человеком. А теперь у меня перед глазами стоит лишь его разложившееся лицо. Я неверно оценивал старика, Инна. Мы оба слишком многое держали при себе.
В комнате наступила тишина. Дети Третьяковой ушли в гости в соседнюю квартиру. Сама она уже предложила Тому провести ночь в гостиной, на диване, а на следующий день забрать взятую напрокат машину. Ее гость слишком устал, чтобы спорить – начала сказываться разница во времени.
– Пришло время раскрыть эту тайну, – почти прошептал он.
– Если это сделаешь не ты, ее раскроет Саймон, – согласилась с ним хозяйка дома.
– Значит, у нас еще больше оснований найти сокровища Храма, – сказал Саган и вдруг подумал о Брайане Джеймисоне. – Почему ими заинтересовалась американская разведка? Брайан сказал, что работает на какой-то «Магеллан». Ты можешь выяснить, что это такое?
Женщина кивнула.
– У меня есть контакты в американском посольстве.
Том снова порадовался, что позвонил Инне.
– В катакомбах осталось тело, – вспомнил он. – Но что-то подсказывает мне, что сейчас его там уже нет. И все же это следует проверить.
Третьякова снова кивнула.
Некоторое время они сидели молча, и журналист смотрел, как она ест помидоры с рисом.
– Я поеду в Прагу, – сказал он. – И возьму с собой Элли.
– Это может привести к очень серьезным неприятностям.
– Возможно. Но она моя дочь, Инна, и я должен поступить именно так.
Женщина улыбнулась, протянула руку и сжала его ладонь.
– Томас, ты себя недооцениваешь. Ты хороший отец – несмотря на то, что твоя дочь, да и ты сам думаете иначе.
Глава 45
Захария сидел в саду Шенбрунна, и в голове у него, опережая друг друга, метались самые разные мысли. Он представил себе это безмятежное место – каким оно было двести лет назад, когда единственный сын Наполеона жил во дворце. Или когда император Франц Иосиф пытался удержать от распада Австрийскую империю перед лицом мировой войны. Или когда Карл I отрекся от трона в 1918 году и навсегда покинул дворец, покончив с монархией.
Однако Саймона не интересовала австрийская история. Для его народа эта страна была лишь помехой. Здесь никогда не любили евреев, преследовали их и убивали десятками тысяч в течение многих веков. И хотя австрийцы возненавидели Адольфа Гитлера, это было вовсе не из-за евреев. Лишь немногие синагоги, уничтоженные нацистами, были восстановлены. Здесь оставалась только малая часть евреев, когда-то живших в Австрии. Однако семья Захарии пережила все шторма и опасности.
«Почему?» – спросил он своих родителей, когда был еще маленьким мальчиком.
«Потому что здесь наш дом», – ответили ему.
У него в руке завибрировал телефон, и на этот раз Саймон сразу узнал номер на дисплее – свой собственный. Звонила Элли.
– Надеюсь, у тебя хорошие новости, – сказал он ей.
Затем Захария выслушал рассказ девушки о том, что произошло с ее отцом, попросил прочитать письмо, которое тот ей дал, и понял, что получил от Сагана такое же.
Теперь австриец больше не сомневался.
– Он скрыл правду. И не показал тебе ничего нового, – заявил он уверенно.
– Может быть, там больше ничего и не было? – предположила Беккет.
– Исключено. Письмо неполное.
Однако Захария сообразил, что Саган кое в чем заподозрил свою дочь.
– Элли, твой отец почти наверняка считает тебя шпионом, – предупредил он девушку. – Однако он остается твоим отцом. Он тебя не прогонит.
– Что мне делать?
Саймон хотел спросить у Элли о Брайане Джеймисоне и о разговоре, который состоялся между ними, но решил, что пока от этого лучше воздержаться.
– Возвращайся, – велел он. – Держи глаза и уши открытыми. Ты сама сказала, что теперь нашим делом заинтересовались американцы. Брайан был агентом. Мы не можем позволить им узнать, что мы ищем. Это для нас, Элли.
На другом конце провода воцарилось молчание, и Захария рассчитывал, что это означает согласие.
– Я попытаюсь, – сказала наконец Беккет. – Вы хотите знать, где он находится?
– В этом нет нужды. – У Саймона имелось кое-что получше адреса Тома. – Если твой телефон включен, я могу отследить его местонахождение. Так что береги батарейку. Сможешь?
– Конечно.
– Тогда возвращайся. И да пребудет с тобой удача!
* * *
Бене вернулся в комнату, где Халлибертон продолжал изучать содержимое контейнеров, просматривая пергаменты, древние фолианты, дневники, карты и рисунки.
– Эти документы необходимо поместить в вакуум, – сказал профессор своему другу. – Они распадаются прямо в руках.
Роу проверил дверь и оставил ее приоткрытой, чтобы услышать, если перед входом в музей поднимется шум. Он наблюдал, стоя в конце короткого коридора, как хранитель вышел и позвонил по сотовому телефону. Ближе Бене подойти не мог – иначе его бы заметили, поэтому ему не удалось подслушать разговор. Однако он заметил, что хранитель вернулся и запер дверь. Роу посмотрел на часы: было немногим больше двух. До закрытия еще далеко – так зачем запираться? Оправдана ли его паранойя? Однако с того момента, как Бене узнал, кто контролирует музей, у него появились дурные предчувствия.
– Посмотри сюда, – сказал ему Трей.
Он держал в руках старый том с расползающимся переплетом и потемневшими страницами.
– Книгу напечатали в тысяча шестьсот тридцать четвертом году. Это описание жизни на острове. – Трей осторожно открыл книгу. – Она на кастильском, но я на нем читаю.
Бене услышал, как зазвонил сотовый телефон, вернулся к дверному проему и вышел в короткий коридор. Хранитель музея ответил на звонок и сказал по-испански, чтобы его немного подождали.
