«Пожалуйста, пожалуйста! – кричал он теперь. – У меня не было выбора. Они бы меня убили. У меня не было выбора! Я много недель помогал этой семье!»
«До тех пор, пока они могли тебе платить», – презрительно бросил один из вломившихся к нему мужчин.
Берлингер увидел ненависть в глазах своего спутника. Даже Эрика переполняло отвращение. Он никогда не видел своего мальчика таким. Но война быстро меняла людей.
«Что вы от меня хотите? У вас, евреев, нет шансов, – продолжал спорить с ними чех. – Ничего нельзя сделать. Вы должны…»
Тишину ночи нарушил выстрел.
Голова Юрия взорвалось, и он рухнул на землю.
Эрик опустил пистолет.
«Yashar Koyach», – сказал один из мужчин, и остальные присоединились к нему, хлопая юношу по спине.
«Пусть твоя сила умножится».
Раньше эти слова произносили после чтения Торы.
Теперь ими приветствовали убийство.
– Мы пришли не для того, чтобы убить этого человека, – продолжал Берлингер. – Во всяком случае, я думал, что не для того. Поступая так, мы уподоблялись немцам.
– Тогда почему вы туда пошли? – спросил Саган.
– Чтобы призвать его к ответу. Но не для того, чтобы убить.
Том подумал, что это было немного наивно, учитывая все обстоятельства.
– Вскоре после этого меня отправили в Терезин, – сказал раввин. – Мой сын сумел избежать такой судьбы. Он стал членом партизанского отряда и сражался с немцами еще год, пока они наконец его не убили. После той ночи я с ним больше не говорил. Он гордился своим поступком, а мне было стыдно. Между нами пролегла пропасть, о чем я сожалею по сей день.
– И чему вас научило время?
– Что я был глупцом. Тот человек заслуживал смерти. Но я не знал, что ждало всех нас, мне еще предстояло увидеть ужасы Терезина и узнать, какими пустыми могут быть души людей. Я не понимал, как сильно буду ненавидеть.
– Для меня прошло всего восемь лет, но многое уже расплывается перед глазами. Могу лишь сказать, что последние несколько дней все изменили.
– К лучшему?
– Это мне еще предстоит узнать.
– Марку ты бы понравился, – заметил раввин.
– Я знал его, когда был совсем мальчишкой, – чуть заметно улыбнулся журналист.
– Он обладал удивительной силой духа. Ему нравились приключения. Он был хорошим евреем, но его вере не хватало глубины. Может быть, все дело в мире, в котором он жил. Я знаю, что моя собственная вера подверглась жестоким испытаниям. Возможно, причина в его профессии. Археолог изучает прошлое, он не живет в настоящем. Может быть, это затуманивало его разум. И все же он был хорошим человеком, который выполнил свой долг.
– Как левит?
Берлингер кивнул.
– Мне бы очень хотелось увидеть наши утерянные сокровища. Какое это было бы замечательное зрелище!
– Может быть, у вас еще будет такой шанс. Саки изменил правила игры. Из чего следует, что теперь это возможно. Я намерен изменить их еще раз.
– Разве ты не хочешь просто закончить игру?
Том некоторое время стоял молча, размышляя о последствиях. Пятьсот лет левиты хранили тайну…
– Именно так я и намерен поступить, – сказал Саган наконец.
Берлингер подошел к одной из витрин, где стояла пара серебряных подсвечников, бокал для кидуша, изящная серебряная коробочка для пряностей и простой прямоугольный контейнер из серебра площадью примерно в квадратный фут. Репортер увидел скважину для ключа. Все, как описывал раввин.
Том нащупал в кармане ключ.
– Теперь осталось открыть шкатулку, – сказал рабби. – Я попрошу, чтобы ее достали и отнесли в одну из боковых комнат, где ты сможешь посмотреть на ее содержимое в одиночестве.
С этими словами старик протянул Сагану трясущуюся руку.
– Мой долг исполнен, – сказал он тихо. – Теперь бремя ложится на твои плечи. Я желаю тебе успеха и буду молиться за твою душу.
И рабби ушел.
Глава 65
Захария старался держаться поближе к Элли, когда они покинули еврейский квартал и зашли в ресторан, который назывался «Колковна». Австриец решил, что следует сделать стратегическое отступление, пока он не выяснит, что происходит. Роча присматривал за Саганом и доложил, что они с Берлингером вошли в синагогу Майзеля. У Рочи не оставалось выбора, и он последовал за ними, держась позади, чтобы репортер, знающий его в лицо, не заметил слежки. Раввин отвел Сагана к серебряной шкатулке, после чего ее достали из витрины и отнесли в одну из соседних комнат. Берлингер ушел, но журналист остался со шкатулкой внутри. И теперь Роча все еще находился в синагоге, а Саган – за закрытой дверью боковой комнаты.
– Что происходит? – спросила Элли.
– Я и сам хотел бы знать, – отозвался Захария. – Твой отец что-то делает. Для человека, желавшего умереть, он ведет себя очень активно.
– Он долгое время был превосходным репортером.
– Мне странно слышать это от тебя. Его поймали за руку – он сфабриковал статью.
– Я знаю. И совсем недавно сказала ему в лицо, что я об этом думаю. Но из этого еще не следует, что все остальное, сделанное им, являлось ложью. Я помню, как читала его статьи, когда училась в школе. Его постоянно показывали по телевизору. Я ненавидела отца за то, что он творил с моей матерью и со мной, но складывалось впечатление, что он был хорошим журналистом. Работа значила для него все. Даже больше, чем семья.
– Когда я наводил о нем справки, выяснилось, что на Ближнем Востоке твоего отца уважали и побаивались. Он произвел сильное впечатление на людей, облеченных властью. Полагаю, многие обрадовались, узнав о его падении.
– Из чего следует, что он прекрасно знал свое дело. Во всяком случае, до истории с последней статьей.
– Я впервые слышу, что ты говоришь о нем как дочь, – заметил Саймон.
– Так получилось. Наши отношения закончились, – пожала плечами девушка. – Сейчас я глубоко сожалею, что мы его вовлекли в это дело. Было бы много лучше, если бы я с ним больше не встречалась и не разговаривала.
– Часть твоего сознания с тобой не согласна.
– К счастью, все мои сомнения где-то очень далеко. И разум подсказывает, что лучше держаться от него подальше.
Захария видел, что Беккет нуждается в поддержке, и сжал ее руку в своей ладони.
– Я очень ценю то, что ты сделала. Твоя помощь очень важна.
Между тем его разум продолжал работать, обдумывая следующий ход. К сожалению, ценность этой молодой женщины стремительно сходила на нет. Вскоре он с ней покончит. А Сагана Роча держит под наблюдением. Так что остается только один путь. Саймон никогда не слышал о рабби Берлингере, но из того, что он узнал за последние несколько часов, следовало, что старик является важной частью происходящего.
