Прежде чем войти, Егор постучал в дверь кабинета.
– Давай-давай, – услышал он голос Курепова.
Майор сидел перед телевизором. Рядом стояла чашка с недопитым чаем в металлическом подстаканнике – такие подают в поездах дальнего следования. На столе лежали две стопки компакт-дисков.
– Присоединяйся к просмотру, – пригласил Павел Иванович.
– А что смотрим? – поинтересовался Огибин. Он вгляделся в экран, но не увидел ничего, кроме длинного коридора.
– Очень интересное кино – записи с камеры наблюдения в больнице, где лежала Елена Димитриади.
– Надеетесь увидеть там убийцу?
– Если убийца был, мы должны его обнаружить именно здесь, – загадочно ответил майор.
– Вы продолжаете считать, что Алена сама себя того? – удивился Егор. – Даже после отчета медэкспертов?
– А о чем, собственно, говорится в отчете? – пожал плечами Курепов. – Разве там написано, что Елену убили? В ее желудке обнаружены барбитураты – и только.
– Да, но в желудке их недостаточно для того, чтобы умереть, всего несколько таблеток, – возразил Огибин. – А вот в ее крови дозировка значительно превышает допустимую. Значит, кто-то ввел ей смертельную дозу снотворного.
Майор неопределенно пожал плечами.
– Ладно, – вздохнул он. – Я хочу, чтобы ты внимательно посмотрел запись. Ничего интересного не замечаешь?
Майор вытащил из DVD-проигрывателя один диск и вставил другой. Егор снова уставился на экран. По прошествии нескольких минут майор нетерпеливо сказал:
– Все, уже прошло!
– Что прошло? – переспросил лейтенант. – Я ничего не видел – только коридор.
– Очень плохо, Егор, – покачал головой Курепов. – Очень плохо. Учишь вас, молодежь, учишь…
Майор вновь вставил предыдущий диск, и некоторое время лейтенант снова вглядывался в пустой коридор.
– Да ты вот сюда посмотри. – Он ткнул пальцем в правый нижний угол экрана, где значилось время. – Гляди. Вот что мы имеем в десять часов. А теперь… – И Курепов вновь повторил манипуляцию с выемкой диска и вставлением нового.
– Час двадцать восемь! – сообразив наконец, воскликнул Егор. – Где больше трех часов времени? Того времени, в которое, если верить экспертам, умерла Димитриади?
– Дошло все-таки! Смотри, все диски пронумерованы. Первый, что мы смотрели, значится под номером двести шестьдесят семь, а второй – двести шестьдесят восемь. Значит, раз первый заканчивается в десять с копейками, то второй должен начинаться примерно в то же время. А он начинается через три часа. О чем это говорит?
– О том, что номер этого диска – не двести шестьдесят восемь.
– Точно, как минимум двести шестьдесят девять. А номер двести шестьдесят восемь…
– Отсутствует.
– Вот потому-то ты сейчас и отправишься в клинику. Поговори с охранником, дежурившим в тот день. Если повезет, может, и пропавший диск отыщется, хотя что-то мне подсказывает, что мы его не найдем. Еще поболтай с персоналом, который был в больнице на момент смерти Елены Димитриади. Может, они что заметили необычное. В общем, чего я тебя учу, сам все знаешь. Давай-ка, мухой!
Анжела знала, что невнимательна из-за мыслей, не имеющих никакого отношения к работе, и это ее раздражало. Она уже в четвертый раз перечитывала ежемесячную смету строительства гостиничного комплекса в Юкках и никак не могла сосредоточиться. Впрочем, даже в таком состоянии она чувствовала, что что-то не так.
Вот оно! Она не могла этого пропустить, в каком бы смятенном состоянии ни находилась. Фирма – поставщик стройматериалов – «Авдеев и компания». Что еще за «Авдеев»? Анжела потянулась к трубке.
– Мила, вызови ко мне Димитриади.
– Он же на выезде, Анжела Игоревна, – раздался удивленный голос секретарши.
– Ах да, Павел. Хорошо, тогда Андрея позови. Хотя, нет, погоди, не надо.
– Андрея не вызывать?
– Нет. Это подождет. Принеси кофе и найди старые сметы по Юккам.
– Сию минуту.
Мила явилась не сию минуту, но довольно скоро, неся под мышкой стопку пластиковых папок.
– Что-то случилось, Анжела Игоревна? – озабоченно поинтересовалась секретарша.
Анжела с сомнением посмотрела на Милу. Она работает здесь давно и, пожалуй, заслуживает доверия.
– Да вот не могу понять, почему мы вдруг сменили поставщика, – медленно произнесла она. – Юра ничего не говорил по этому поводу?
Мила озадаченно покачала головой.
– Нет. Но разве о таких вещах не обязаны докладывать вам лично? – спросила она.
– В том-то и дело! Только никто меня ни о чем не предупреждал. Мы работаем с «Миллениумом» десять лет, и никогда у нас не было проблем. И вдруг такой финт! Должно было произойти что-то из ряда вон выходящее, чтобы вот так, с бухты-барахты, разорвать отношения с долговременным партнером, как думаешь?
– Вы, конечно же, правы, Анжела Игоревна, – согласилась Мила. – Может, стоит побеседовать с генеральным директором «Миллениума»? – предположила она. – Соединить вас?
Анжела улыбнулась. Мила словно читала ее мысли. Она и в самом деле заслуживает не только материального поощрения, но и повышения. Но торопиться не стоит – как Анжела станет обходиться без Милы? Это, конечно, не повод тормозить ее продвижение: Анжела знала руководителей, которые настолько дорожили некоторыми сотрудниками, что в конце концов потеряли их. Придется напрячь агентства по найму, чтобы найти достойную замену Миле. Но пока ей не следует об этом знать.
– Ты собрала документы для поступления в университет? – сменила тему Анжела.
– Не знаю, как и благодарить вас, Анжела Игоревна, за такую возможность! Если бы не вы…
– Да ладно, – отмахнулась Анжела. – Ты это заслужила. Как еще я могу отблагодарить тебя за преданную службу?
– Но мне что-то страшновато, – продолжала Мила. – Мозги отвыкли от учебы, знаете ли.
– Ерунда, – возразила Анжела. – Твоим мозгам и Эйнштейн позавидовал бы, зря на себя наговариваешь. Втянешься, привыкнешь. Соедини меня все-таки с генеральным «Миллениума».
Через несколько минут он был на проводе.
– Добрый день, Генрих Львович, – поздоровалась Анжела. – Как ваши дела?
– Все в порядке, Анжела Игоревна, – ответил тот, и она не могла не уловить удивления в голосе главы «Миллениума». – Не думал, что снова вас услышу!
– Почему?
– Да потому, что расстались мы как-то не по-людски.
– Что вы имеете в виду, Генрих Львович?
– До сих пор не могу оправиться от шока, – с едва заметным упреком ответил тот. – Все в толк не возьму, чем же мы вам не угодили?
