— Да, так.
— И этот адвокат утверждает, что положение вашей Киры безнадежно?
— То есть вы хотите сказать…
Ирина распахнула глаза, уставившись куда-то мимо него. Ее губы беззвучно шевелились, разобрать было ничего невозможно, но Макарову снова почудился «мерзавец».
— Я ничего не хочу сказать, но на вашем месте нанял бы другого адвоката, а этому дал отвод. Подумайте сами. Пострадавший нанимает адвоката для обвиняемого! Этот адвокат может быть лицом заинтересованным, понимаете? И станет намеренно топить вашу подругу.
Он стал жутко горд собой после того, как ее взгляд наполнился благодарностью.
— Поняла! Поняла, Дмитрий Викторович!
Ее глаза сияли, а руки вслепую начали шарить по дверце его автомобиля. Она намеревалась уйти и срочно исполнить его предписание. И утащить с собой дивный запах своих духов, очарование мягкого взгляда. Как же он станет наблюдать за движением ее губ, когда она разговаривает, если она уйдет?
— Погодите, Ирина, не спешите, — попросил он, изо всех сил желая продлить общение. — Давайте мы сейчас с вами съездим в то отделение, куда была доставлена ваша подруга. Я постараюсь что-нибудь выяснить. Идет? Вы ведь знаете, где это?
— Да, конечно. — Она быстро назвала адрес участка.
Макаров тут же прикинул. Далековато от его места работы. Но пару капитанов и одного подполковника он там знал. Можно будет попытаться через них что-то разведать.
— Едем? — Он глянул на нее.
— Да-да, только я на своей машине за вами следом. Хорошо?
Он нехотя кивнул.
Ирина выбралась под дождь на улицу и почти бегом бросилась к своей машине, которая стояла в соседнем с макаровским ряду. Большая машина, красивая, дорогая. И с водителем. Личным водителем. Или это не водитель вовсе, а кто-то еще?
Он с напряжением наблюдал за тем, как с пассажирского сиденья (конечно, какой водитель) выбирается высокий крепкий парень. Бережно обнимает женщину за плечи, подводит к водительской дверце, открывает ее, помогает сесть.
Замужем никогда не была, сказала Ирина. Стало быть, любовник. Не брат же! Макаров зло фыркнул. Размечтался, идиот. С советами поспешил. В помощи не отказал. Ну-ну.
К отделу он ехал специально самым длинным путем. Строго соблюдал все правила, тормозил на светофоре, когда зеленый только-только моргнул пару раз. Досадовал на себя, раздражался и размышлял попутно.
Неужели Кира все-таки убила соперницу? Угрожала, угрожала, да и бац-бац — убила? Как, интересно, это случилось? Сбила на машине, задушила, выстрелила в голову, зарезала?
— Да на ней живого места не осталось, на этой бедной девчонке! — возмущенно воскликнул капитан Гена Смотров, который вел дело и которого Макаров, к счастью, знал неплохо. — Мы насчитали двадцать четыре ножевых ранения. Эта стерва просто обезумела от ревности!
— Состояние аффекта исключается? — на всякий случай поинтересовался Макаров, хотя и так все уже понял.
— Аффект — это, Дима, когда она их в первый раз дома у себя застала, — зло выпалил Смотров, ткнув пальцем в папку с делом. — А они уже и развестись с мужем успели, и вместе пообедать. Как, мать их, европейская приличная семья! Честно, я вот лично такой дружбы между бывшими никогда не понимал и понять не смогу. Не может быть полного безразличия, когда кто-то кого-то бросил невзначай. Вот и доигрались! А теперь он ей, слышь, адвоката нанял. Сначала бросил ее, а потом адвоката нанял. Благодетель, мать его. Она его любимую девушку на куски порезала, а он ей…
— Не слишком мудрит Илья этот, как считаешь?
Если честно, Илья ему еще в кафе не понравился. Слишком ухожен, слишком приятен собой, слишком аккуратен. Как Кира с ним смогла прожить столько времени? Это как с артистом жить. Это же все равно что жить на съемочной площадке. Того и гляди кто-то хлопнет в ладоши и заорет, что все, стоп, снято, все свободны.
— Не знаю, мудрит он или нет, но раздавлен. Просто распластан, — не без сочувствия проговорил Смотров.
— Он на роль подозреваемого — нет? Никак?
— Ой, ну Дима, я тебя умоляю! — вскричал Смотров, отрывая зад от стула и размахивая перед ним папкой с делом, как шпагой. — Тут вот все. И то, как Степанову эту обнаружили, перепачканную кровью, рядом с телом убитой. И насчет отпечатков ее на рукоятке ножа. И следов, следов, понимаешь, там больше ничьих нет. Ее и жертвы. Ей хана, Дима!
— Общая картина происшествия уже сложилась?
— Конечно, — фыркнул Смотров и развернул папку. — Подозреваемая и жертва созвонились и условились о встрече. Подозреваемая вошла в подъезд в 17.55, это подтверждает консьерж, который регистрировал ее визит. Минут пять-семь у нее ушло на переговоры с консьержем. Он записал ее данные, она оставила дорожную сумку, сказала, что идет к знакомой буквально на пару минут. Ушла и пропала. Консьержу сдавать смену скоро, а она не возвращается. А сумка стоит. Нарушая правила, он покидает свой пост и едет на лифте на этаж к жертве. А там дверь входная открыта и в квартире темнота. Он покричал, покричал, тишина в ответ. Тогда он позвонил в полицию.
— Зачем?
— На всякий случай, говорит. Больно все подозрительным ему показалось. И то, что дама не спустилась за сумкой, и то, что дверь квартиры открыта, и то, что свет там не горел.
— Ясно. Дальше.
— Приехал наряд. Вошли в квартиру, включили свет, а там… Короче, все разгромлено. Видимо, жертва сопротивлялась, когда подозреваемая ее резала. Дрались они, по всей видимости. А потом как-то так получилось, что на подозреваемую упал посудный шкаф и она отключилась.
— Стоп. Не понял. — Макаров вытаращил глаза. — То есть, когда вошли, она валялась под шкафом? Кира Степанова находилась под шкафом?!
— Да, а что такого-то?
— В сознании?
— Нет. В отключке она была. Шкаф хоть и не особо тяжелый, убить бы не смог ее, но тяжесть все равно ощутимая. Если жертва его толкнула на нее что есть мочи, то…
— Погоди-погоди, я опять не понял.
Макаров покрутил головой, с сожалением глянул на коллегу. Театр абсурда, вздохнул он про себя.
— Чего ты не понял, Дима? — разозлился сразу Смотров.
У него уже все сложилось. Он хоть вчера мог отправлять дело в суд. У него вообще никаких сомнений насчет виновности Степановой не было. На ноже ее отпечатки. На пальто кровь жертвы. В чем сомнения?
— Вот чего ты не понял? — повторил он с меньшим апломбом, уловив сожаление во взгляде Макарова.
— Сколько, говоришь, ножевых ранений было нанесено жертве?
— Двадцать четыре насчитал наш эксперт.
— От которых она и умерла? От потери крови то есть? Или были какие-то основные удары, повредившие внутренние органы? Причина смерти, Гена?
Смотров сразу засопел, залистал бумажки. Вмешательство этого умника ему вообще не в жилу было. Новый год на носу. А он подсчитал, что не дежурит как раз. И семье обещал быть с ними вместе. Дети уже капустник какой-то готовят с женой, обещают веселье. А он им пообещал премию, на которую надеялся, раскрыв по горячим следам преступление.
