Книга Демон ревности, страница 27. Автор книги Галина Владимировна Романова

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Демон ревности»

Cтраница 27

Клавдия вытащила озябшую руку из кармана черного пальто, суеверно перекрестилась. Ей не было страшно. Кого тут можно бояться? Кто совершит грех? Ей было холодно.

Холод набросился на нее еще с вечера. Когда она, побродив бесцельно по магазинам и улицам, вернулась в свой дом, ее просто скрутило от озноба. Она и в горячей ванне лежала, что редко позволяла себе за долгую жизнь. И чаем с малиновым вареньем себя отпаивала. И носки шерстяные надела, и теплый халат, и пледом из овечьей шерсти укрылась. Ничего не помогало. Она мерзла так, будто находилась голышом в чистом поле на крепчайшем морозе.

Это было худо. Это был знак, она точно знала. Так было у ее бабки за неделю до смерти. Так точно было потом с ее матерью.

— Помру я скоро, Клавка, — предупредила тогда она свою подросшую дочь, расчесывая ей волосы на ночь. — Помру, а ты не реви, поняла? Час мой пришел. Чую я. Кости все морозом крутит…

Бабка почуяла кончину, потому что старая была. Мать болела долго и тяжело. А она почему? Почему чувствует приближение своего конца? Она не старая, не болеет ничем, тьфу-тьфу-тьфу. Никому не должна, ни перед кем не виновата ни в чем. Деньги — выходное пособие — не взяла, покидая дом, в котором проработала долгие годы. Ни на что претендовать не стала. Ничего просить не стала, хотя знала, что ей еще кое-что принадлежит в этом доме. Не заикнулась ни о чем. Ушла молча. К себе.

Эта вшивота заботливая, тьфу на него, посоветовал ей жилье купить. А того не знал, сволочь, что есть, есть у нее дом. Хороший, добротный, на окраине. Еще Катенькин отец позаботился. То ли выкупил, то ли отобрал у кого за долги, Клавдия не знала. Он просто вручил ей ключи и документы на собственность и попросил ни о чем не спрашивать и не рассказывать никому. Она и не спрашивала и не рассказывала. Жила всю жизнь с ними. Заботилась о нем, о дочке его.

Дом свой навещала крайне редко. Чтобы осенью отопление включить, а весной выключить. Огород не разводила, клумб не разбивала. Не до того было. Грибов, Катенькин отец, и тут обо всем позаботился. Велел своему садовнику время от времени в Клавином саду порядок наводить. Перед соседями, сказал, неловко, что усадьба запущенная. Тот приказание выполнил. И теперь у нее, у Клавдии, высокие туи вдоль забора, можжевельник и сосны на участке. В доме тоже все ладно, тепло, мебель добротная. Чего тогда ей кости крутит от озноба, а?

— Э, погода, погода, — раздался все тот же тоскливый бесплотный голос. — К чему-то все это приведет?

Клава даже оглядываться не стала, знала, что не увидит никого. Но на вопрос ответила мысленно: к ее погибели это приведет. Не погода, нет. Вся ломота телесная и озноб предрешают погибель.

— От чьей же руки погибну я, девонька? — шепнула она и погладила фотографию на Катиной могиле, заваленной венками и жухлыми цветами. — Тот же душегубец придет за мной или кто-то еще? Ой, девонька ты моя, девонька. Знаю ведь, от чьей руки ты погибла. Знаю…

С кладбища она поехала на почту получать пенсию. Вся эта блажь с пластиковыми карточками ей не нравилась. Больше устраивало по старинке поставить подпись в ведомости, взять наличные и положить их в кошелек. С почты проехалась по магазинам. Покупала что-то, сама не знала зачем. И пакетов оказалось неожиданно много. Даже ехать пришлось на такси, хотя не любила платить таксистам. Их считала крохоборами, а людей, что ездили на такси, баловнями. А тут самой пришлось машину взять.

Еле разместилась на заднем сиденье с покупками. Совать пакеты в багажник чужой машины отказалась наотрез. Таксист потом ворчал всю дорогу и называл ее колхозницей, Клавдия терпела. И за счетчиком следила зорко. И отсчитала все до копейки точь-в-точь.

— Не дай бог такой тещи кому-нибудь, — зло процедил ей вслед таксист и даже перекрестился.

Клавдия не обиделась. Такая вот она, что поделаешь. А тещей ей никогда не стать, потому что своих детей нет и не было никогда. Катенька для нее была ее ребеночком. Родилась на ее глазах, росла, осиротела дважды. А потом…

Потом погибла, голубушка. Из-за коварства нечеловеческого, из-за похоти и алчности. Клавдия не заметила, как снова расплакалась. Еле смогла калитку в воротах открыть. Пакеты еще эти.

— Разрешите, помогу? — вдруг раздалось со спины.

Голос был живым и энергичным, не то что тот, который она слышала на кладбище. Она обернулась. Мужчина. Высокий, белокурый, симпатичный. Глаза хорошие, добрые.

— Помогите, — вдруг доверилась ему Клавдия и протянула пакеты из левой руки. — До крыльца, там я сама.

Мужчина подхватил ее покупки, вошел за ворота, прошел до крыльца и не спешил уходить.

— Денег, что ли, дать? — не поняла Клавдия, подосадовав, что рановато подумала о нем хорошо.

— Нет, что вы, — он рассмеялся. — Мне бы с вами поговорить. Моя фамилия Макаров. Вот мое удостоверение.

Она прочла внимательно. Еще внимательнее его осмотрела. Нет, не помнила она его среди тех, что с ней говорили прежде. Не было его. Был какой-то неказистый один, потом свора молодых ребят, что шныряли по дому, по саду, гаражу, попросив разрешения. Она позволила. Парни осмотрели все поверхностно и исчезли. Больше ее не звали никуда, ни о чем не спрашивали.

А она бы и не сказала. Кому нужны ее догадки? Сочтут дурой старой — и только. Бабу посадили под замок невиновную и управились.

— Чего-то я вас не помню. Разве вы были?

— Нет, не был. И быть не мог.

— Чегой-то?

Они вошли в дом, Клавдия кивком велела разуваться, швырнула с полки гостевые тапки, ни разу никем не надеванные.

— Потому что я в том отделе не работаю, который ведет дело об убийстве вашей… Катерины Грибовой, — смущаясь, признался Макаров и послушно надел тапки.

— Не работаешь? А чего пришел?

За прямоту и честность мужчина со звонким энергичным голосом понравился ей еще больше.

— Понимаете, Клавдия… не знаю вашего отчества.

— Не нужно, не привыкла, — махнула она рукой и снова кивком погнала его в кухню.

— Хорошо. Понимаете, Клавдия, я не то чтобы сомневаюсь в компетентности своих коллег, нет. Я просто сомневаюсь в том, что Кира Степанова убила вашу Катю.

Она тут же охнула и на стул осела. Не все поняла из первых его слов. Зато полностью согласилась с последними.

— Она и не убивала, — хрипло воскликнула Клавдия, кивнула в сторону пакетов. — Разберешь, мил-человек? Что-то руки крутит, кости ломит. Чай станем пить. И поговорим тогда.

Мужчина оказался не гордый, все содержимое ее пакетов по полкам раскидал. Оставил печенье овсяное, пачку мармелада со вкусом дыни и пастилу. И в чайник воды налил, на огонь поставил.

Хороший мужчина. Такого бы вот Катеньке.

Они сели напротив, вцепились в чайные ложки, как в весла спасательной шлюпки. Уставились друг на друга.

— Баба эта не убивала Катю, — нарушила молчание первой Клавдия. — Видала я фотографии Катеньки, следователь показывал. Не смогла бы она. Тем более в темноте!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация