— Я тоже, — поддакнула Татьяна.
— Другими словами, вы считаете, что мотив убийства Катерины Грибовой — ревность?
— Да, — осторожно кивнула Виктория.
— Да, — повторила в точности ее кивок Татьяна.
— Хм-мм, — прокашлялся Макаров, будто собирался сейчас ответить урок, который не учил. — А как вы тогда объясните убийство домработницы Катерины Грибовой? Оно случилось уже после того, как ее соперница была заключена под стражу.
— Не знаю и не желаю знать! — продекламировала Виктория, будто стихи Маяковского читала.
— Няню Кати убили?
Татьяна Шмырина съежилась на стуле, сделалась маленькой и жалкой, как крохотная мышка на ледяном ветру. Ее взгляд застыл на краешке макаровского стола. Она о чем-то напряженно размышляла. А Виктория тем временем засобиралась. Принялась доставать из учительской сумки, напомнившей хозяйственную, перчатки, шарф, кошелек. Зачем-то заглянула в него, проверила наличность. Властно, как на двоечника, глянула на Макарова и спросила:
— У вас, я думаю, все?
Он промолчал, рассматривая Татьяну.
— Татьяна, все в порядке? — не выдержав, спросил он, когда ее коллега уже натянула дубленку.
— Знаете, думаю, вам все же нужно поговорить с их семейным нотариусом, — произнесла она неуверенно и послушно взяла из рук подруги свое пальто. — Все зло из-за денег! Я всегда это говорила и говорю детям…
Она встала, надела пальто, замотала шею шарфом, неровно нахлобучила шапку, посмотрела за окно и поежилась.
— Считаете все же, что Катю убили из-за денег?
— Ничего она не считает, — сердито перебила Виктория и ткнула подругу в бок кулаком. — Она просто предполагает. У Катерины было столько денег, что она даже толком и сама не знала сколько.
— О как, — изумился Макаров. — Не знала о счетах отца?
— Мы же вам уже сказали, что он там что-то намудрил с наследством, чтобы она не профукала за год состояние, которое он наживал десятилетия. И она однажды на корпоративе об этом нам рассказала. Все, больше мы к этому разговору не возвращались. А когда она стала встречаться с женатым мужчиной, — Виктория осуждающе поджала губы, давая понять, что не одобряла этого романа, — мы и вовсе перестали общаться. Так мы пойдем?
Он пожал плечами. Встал, намереваясь их проводить до дверей. Но Виктория с таким видом оглянулась на него, что у Макарова колени подогнулись.
— Всего вам доброго, девушки, — крикнул он им в спины.
Дверь кабинета закрылась. Он тут же позвонил своим помощникам, чтобы узнать, есть ли что-то новое по машине, которую они который день разыскивают.
Нового ничего не было. Проверили всех владельцев автомобилей «Ниссан Альмера» выпуска 2008 года, с серебристых уже перекинулись на золотистые оттенки. Мало ли, может, пожилая женщина в темноте двора не рассмотрела точно. Может, камера видеонаблюдения на проспекте что-то исказила. Почти четыре десятка машин проверили. Переговорили со всеми автовладельцами. Аккуратно проверили их алиби. Пустышка!
— Такие вот дела, Дмитрий Викторович, — уныло закончил помощник.
— Плохо, — прорычал Макаров, — никуда не годится! Это наша единственная зацепка, понимаешь?
— Понимаю, — не обиделся помощник. — Но и вы поймите, Дмитрий Викторович: эта машина могла быть приобретена в другом регионе. О номерах вы все знаете, этот засранец их меняет как перчатки. Нам ее, похоже, никогда не найти. Тачка, может, уже давно в каком-нибудь отстойнике или на дне водоема.
Может быть. Все может быть. Макаров свирепо швырнул трубку на аппарат. Если машина куплена не в их городе или зарегистрирована на человека из другого региона, то все, конец истории. Всю страну не проверишь.
Что? Что еще он упустил?
— Разрешите?
Макаров резко обернулся. На пороге топталась Татьяна Шмырина, которая несколько минут назад покинула его кабинет в весьма подавленном состоянии.
— Конечно. Что-то забыли? — Он через силу улыбнулся.
— Вот, возьмите. — Она протянула ему визитку. — Может, это как-то поможет вам.
— Что это? Вернее, кто это?
Он повертел картонный прямоугольник с фамилией, именем, отчеством и номером телефона.
— Это тот самый нотариус, который приезжал в школу к Катерине вместе с ее отцом. Он тогда перехватил меня в коридоре, — она снова густо покраснела и нервно поправила грубую петлю шарфа на шее. — Отдал визитку. Сказал, что, если у меня возникнет необходимость, я могу всегда к нему обратиться.
— Обращались?
Почему-то ему казалось, что да, звонила нотариусу эта училка с сохранившейся с девичества способностью краснеть и смущаться. И эта способность казалась ему немного странной. Она же ежедневно выступает перед ученической аудиторией. Как справляется?
— Нет-нет, я не звонила ему. Мне было незачем.
Татьяна стащила с головы неровно надетую шапку, поправила взмокшие от пота волосы. Пожаловалась:
— Жарко тут у вас.
— Да, отопление работает неплохо. — Он для наглядности даже руку положил на пыльную батарею. — Как давно он приезжал с Грибовым в вашу школу?
— Ой, — она надула щеки, выдыхая, покачала головой, — давно. Наверное, больше пяти лет назад.
Макаров тут же заскучал. Этот коротышка нотариус мог давно уехать, забросить практику, лишиться лицензии, помереть, в конце концов. Опять получится ложный след. Как с машиной. Вот она, вот едет по проспекту, на нее указала свидетельница. И толку? Исчезла и не находится.
— Его, может, и в городе давно нет. — Он постучал о стол ребром визитки. — Столько времени прошло.
— Он в городе, — тихо заявила Татьяна.
И Макарову на мгновение показалось, что белый меховой воротник ее пальто слегка порозовел, так густо она снова покраснела.
— Вы звонили ему? Встречались?
— Нет-нет, что вы! — Татьяна испуганно попятилась.
И он уже не без раздражения подумал, что ее наверняка доводят двоечники, подкладывая на стул кнопки.
— Мы не встречались. И не созванивались. Просто я случайно увидела, как он выходит из машины как раз напротив своей конторы на Вернадского. И входит в дверь. И все. Я даже не уверена, что номер телефона у него сохранился тот же. Извините.
И она ушла. А Макаров даже не успел ее поблагодарить. Даже, кажется, позабыл о ней тут же, принявшись набирать номер, указанный на визитке.
Вороновым Игнатом Валентиновичем назывался нотариус, которому доверил свои дела покойный Грибов.
Воронов. Игнат. Валентинович.
Когда-то, кажется, он уже слышал это имя. Только вот когда? При каких обстоятельствах?
— Внимательно слушаю вас.
