– Нилия! – из-за спин взрослых выбежала Рина. – Ты почему мне не сказала, что это тебя я должна была встретить? – Девчушка возмущенно посмотрела на меня.
Я растерялась, а Мирана окликнула свою дочь. Озорница смешалась, зарделась и бросила на меня испуганный взгляд. Я нашла в себе силы, чтобы улыбнуться девочке, и произнесла:
– Кажется, мы с вами не договорили, маленькая принцесса.
Рина просияла, подбежала ко мне и потянула в парк.
– Пойдем, я все тебе здесь покажу!
Поддавшись порыву, я не сопротивлялась ей, захотелось сбежать от всего, а сад манил покоем и прохладой.
Подбежав к деревьям, Рина отпустила мою руку и громко крикнула:
– Догоняй!
Я быстро огляделась по сторонам и, убедившись, что нас никто и не подумал преследовать, приподняла подол своего шелкового платья и по мощенной ровными плитами дорожке ринулась догонять девочку. Ее голосок уже звенел где-то в стороне от дорожки. Я ступила на газон, махнула рукой на все правила приличия и побежала, ловко огибая стволы, кусты и клумбы. По пути мельком замечала, что здесь много фонтанов, скамеек, увитых цветами беседок и качелей. Обогнув очередной широкий ствол высокого драконьего дубравника, я на кого-то налетела. И меня с головой накрыло воспоминание: бег, столкновение, горьковатый аромат парфюма и сильные руки на моей талии.
– Шерра, – послышался бархатный голос, – вы куда-то спешите?
Я медленно подняла голову и сразу же смешалась, потерялась в этих синих глазах.
– Вы кто? – шепнул мне Шайн, и зрачки в его очах стали стремительно расширяться, а дыхание стало прерывистым.
Я заметила, как бешено запульсировала синеватая жилка в основании его шеи. Облизала внезапно пересохшие губы, а он на ирну прикрыл глаза, пробормотав на незнакомом языке:
– Шеасс лирт, ма-шерра… – а после хрипло повторил: – Вы кто?
Я разом все вспомнила и попыталась резко отстраниться, но мужчина крепко держал меня, недоверчиво вглядываясь в мое лицо.
– Кто я? – Из моего горла вырвался мышиный писк, ибо воздуха стало не хватать.
– Как ваше имя? – словно околдованный, повторил Шайн.
– Никак! – Я все же вырвалась из его объятий. – И я никто! – Отступила на шаг. – Меня нет здесь! – Развернулась и бросилась бежать очень-очень быстро.
У одного из фонтанов обнаружила Рину.
– Ты где была? Я тебя уже давно здесь жду!
Я ей не ответила и попыталась отдышаться. Щеки мои пылали, волосы выбились из идеально уложенной прически, глаза лихорадочно блестели.
– За тобой гналась стая сабарн? – недоуменно спросила девочка, окинув меня внимательным взглядом. – Хочешь, папеньку своего позову? Он поможет.
– Не надо папеньку! – рьяно запротестовала я, а потом чуть тише добавила: – Мне к жениху надо.
– А-а-а… Ты со мной еще сегодня погуляешь?
– Да, если ты пообещаешь, что больше не оставишь меня одну.
– Кого ты боишься? Ты в Ранделшайне, а его мой батюшка охраняет. А папенька мой самый сильный! Вот!
– Я боюсь заблудиться, – придумала отговорку и помотала головой, дабы привести спутанные мысли в порядок.
– Хорошо, больше я тебя одну не оставлю. Пойдем, провожу во дворец, а то все уже, наверное, нас потеряли.
По дороге к замку я оглядывалась назад, понимая, что просто не переживу еще одну встречу с Арриеном. Запах его тела, его голос, прикосновения – все сводило меня с ума, заставляя позабыть обо всем его семействе разом.
Я лежала на широкой кровати под бархатным балдахином золотистого цвета, глядя на высокий, украшенный изысканным узором потолок, и размышляла вслух:
– Ну и что мне прикажете со всем этим делать? Как пережить грядущий ужин, который устраивают в нашу честь? Может, сослаться на недомогание?
В комнату без стука вошли обе кузины и вольготно разместились на моей кровати, подвинув меня.
– Нилия, что тебя тревожит? – обеспокоенно спросила Йена.
Я поглядела на сестер и честно призналась:
– Князь меня тревожит.
Сестрицы замерли, и Лисса уточнила:
– Ты боишься этого Арриена Шайнера?
– Боюсь.
Рыжая посмотрела на блондинку и прозорливо прищурилась:
– Ты его уже видела?
Я безмолвно кивнула, вздохнула и опустила взор.
– Нилия, – продолжала допрашивать меня Лиссандра, – ты нам чего-то не договариваешь?
– Не договариваю…
Кузины обменялись сумрачными взглядами, а Йена вдруг ахнула и потрясенно проговорила:
– Только не говори, что ты в него влюбилась!
– Влюбилась, – созналась я, искоса посмотрев на сестер.
– Да где ты его уже успела повидать? – вопросила рыжая.
– А я знаю, – ответила ей блондинка. – Я помню тот вечер, когда мы гостили у кузена в Ро-велле. Тогда мы с Нилией бегали украдкой смотреть на князя. Я уже тогда поняла, что ты, сестрица, обратила на него внимание.
– Да-а? – изумилась Лисса. – А почему мне ничего не рассказывали?
Я потупилась, а Йена произнесла:
– Мне казалось, что Нилия несерьезно отнеслась ко всему этому.
– Н-да, – глубокомысленно молвила Лиссандра. – И что нам теперь делать? Вечером нас ждут в трапезной.
– Я туда не пойду, – объявила я. – Скажу, что приболела.
Девчонки вновь переглянулись между собой, и Лисса уверенно сказала:
– Мы поможем! Давайте придумаем такое недомогание, которое не вылечит ни один целитель.
– Простуда, – припомнила я, загоревшись идеей. – Точно! Скажем всем, что я простудилась! Нужно только попросить приготовить отвар с липовым цветом. Вреда от него в любом случае не будет.
– А еще ты лежи и изображай из себя больную, – серьезно дополнила Йена.
– И щеки натри посильнее, пусть думают, что у тебя жар, – высказала предложение Лиссандра, а я азартно кивала, соглашаясь с советами сестер.
Я сидела на широком подоконнике, опершись спиной о деревянную раму и глядя через приоткрытое окно на раскинувшийся внизу Ранделшайн. Медленными глотками отпивала липовый взвар и рассматривала город с высоты птичьего полета. Ранделшайн раскинулся передо мной как на ладони в хитросплетении широких проспектов, узких улочек, островков зелени, пестром ковре цветочных клумб и плоских зубчатых крыш домов. Я вдыхала аромат Ранделшайна – это был запах знойного летнего дня и сильной грозы. В небесах пролетали драконы; приглядевшись, заметила, что их полеты не хаотичны, а подчинены строгому порядку.
В это послеобеденное время, когда на землю обрушился жар раскаленного солнца, улицы города и открытые участки замкового парка были пустынны. Все спрятались от зноя в укромных тенистых уголках. Но меня это устраивало, потому что я могла спокойно наслаждаться одиночеством, сидя вот так на подоконнике и не боясь, что кто-нибудь меня заметит.
