После чая, оставив графа спать мирным сном, Тори неторопливо прошлась по дому. Оглядывая пустые коридоры, она заглянула в бальный зал и крикнула:
– Эй, эхо!
Ей ответил ее же собственный голос.
Она часто воображала себе этот дом. Здесь вырос ее отец, здесь родители останавливались во время своих визитов, о которых ее мать вспоминала с такой любовью.
Тори вернулась в детскую, которую ей еще раньше показал мистер Хакаби. Она снова и снова восторгалась широкими окнами, выходящими во двор. Сквозь стекла свет проникал внутрь помещения, радуя обитателей теплыми солнечными лучами. Все здесь, казалось, изболелось по звукам детского смеха.
Во время этого обхода Тори обнаружила у окна Кэмми и в который раз была поражена ее видом. Густые блестящие волосы, оттеняя кремовый оттенок кожи, придавали ее подруге какое-то особое очарование.
– Кэмми, ты выглядишь великолепно!
Камилла оглянулась:
– О, ты меня напугала!
– А я-то думала, ты не из пугливых, – пошутила Тори. От смущения лицо Кэмми приобрело нежно-розовый оттенок.
– Пожалуйста, не смейся, – сказала она, приглаживая свои волосы, будто желая удостовериться, что похвала хотя бы частично соответствует истине.
Внезапно Тори нахмурилась. Ей уже не раз приходилось замечать, что Камилла часто простаивает у окна. Возможно, Кэмми делала это по той же причине, что иона?
– Кэмми, что ты там все время высматриваешь?
– Мне недостает вида английской глубинки, – тихим голосом ответила Камилла. – А почему ты спрашиваешь?
Тори молчала, внимательно всматриваясь в лицо подруги. Улыбка Кэмми сделалась грустной.
– Даже такая старая дева, как я, иногда может ощущать одиночество.
– Старая дева? – Тори недоверчиво посмотрела на нее. – Но тебе никто не даст больше двадцати! Мы с тобой выглядим как сестры.
Кэмми улыбнулась, потом порывисто обняла Викторию.
– Ну вот, я уже чувствую себя лучше. Ты хороший друг и мне как сестра, Тори.
– Это нетрудно, потому что ты создаешь все условия для этого, – заметила Тори, но прежде чем она успела сказать что-то еще, Кэмми поспешила сменить предмет разговора.
– Мы должны проверить, не проснулся ли твой дедушка, – предложила она, зная, что Тори настроена проводить с графом как можно больше времени.
Виктория торопливо кивнула. Обе они боялись, что при отсутствии внимания граф может протянуть совсем недолго.
– Прошло уже много дней, – в отчаянии причитала Серена; ее толстые локоны, похожие на сосиски, подпрыгивали от рыданий. – Йен сказал, что у него есть ко мне какое-то дело и собирался со мной встретиться, но так и не приехал. Я посылала лакея в его холостяцкие апартаменты, но он не смог там никого найти. Сосед рассказал ему, что моего мальчика видели на улице среди каких-то людей. – Она со стенанием взмахнула кружевным носовым платком, показывая куда-то сзади себя. – Наверное, с этой преступной бандой, вербующей матросов!
Грант видел, что Дерек едва удерживается оттого, чтобы не рассмеяться. Трейвик – завербованный!
Это было бы забавно. Чтобы такой мот и сибарит жил, как обычный матрос? Грант был готов поспорить с кем угодно, что для его кузена это явилось бы идеальным наказанием за его беспутство.
Аманда подсела к сестре как можно ближе, опасливо посматривая на ее подпрыгивающие фижмы.
– Послушай, Серена, прежде всего тебе нужно успокоиться. – Она похлопала ее по руке.
Грант, не выдержав, хмыкнул. Так она и успокоилась! Можно подумать, что его чувствительная, ипохондрическая тетушка когда-нибудь была достойна своего имени
[3]
.
– У кого-нибудь есть план? Ну же, быстрее, иначе у меня произойдет спазм мозговых сосудов, прежде чем все это закончится!
Передразнивая «страдалицу», Грант изобразил означенный спазм и исподтишка посмотрел на брата. Дерек кашлянул в кулак, пытаясь таким образом скрыть улыбку.
– Вы знаете Йена! Он и неделю не продержится, если кто-то будет отдавать ему приказы. – Серена усилила свои слова еще одним взмахом платочка, а затем снова принялась стонать.
И тут все глаза обратились к Гранту – кому, как не ему, вызволять своего кузена по свежим следам, ведь они только что провели в тесной компании больше года. События, несомненно, требовали особого внимания, а он сейчас оказался далек от Йена.
Ощущение вины обожгло Гранту грудь, и он тяжело вздохнул.
– В самом деле, я на днях видел его дома. В тот вечер он... ну, словом, он сильно перебрал. Я не знаю, что могло заставить его снова напиться до такого состояния. Тетя Серена, я поеду за ним. Они не могут далеко уйти на судне с полными трюмами.
– Вот это другой разговор, – сказала Николь и повернулась к Дереку: – Когда вы поедете?
– Я могу и один управиться, – великодушно заметил Грант. – Уверен, Дереку вовсе не хочется разлучаться с тобой и малышом...
Дерек безмятежно улыбнулся, очевидно, полагая, что дискуссия закончилась.
– Между прочим, Йен – и твой кузен, друг мой, так что тебе тоже не помешает поехать вместе с Грантом. Тем более, чтобы напасть на его след, у вас уйдет всего несколько дней...
Дерек шумно вздохнул:
– Теперь, тетя Серена, вам точно нечего бояться!
Глава 26
– Тори, ты жалеешь об этом?
– М-м? – промычала Виктория, не отрываясь от окна. Прижав лоб к холодному стеклу, она вглядывалась сквозь моросящий дождь в холмы и плоскогорья, тянущиеся до горизонта, и пыталась представить перекатывающиеся волны, как советовала Николь. Но картина меньше всего напоминала море – скорее, это была река грязи, текущей после продолжающихся неделями дождей.
Тори повернулась к графу и, убедившись, что он уже окончательно проснулся, улыбнулась.
– Жалею? О чем?
– Что тебя вернули сюда.
– Конечно, нет. – Она села рядом с ним и взяла его за руку. Кожа графа была холодная и тонкая, как бумага. – Я так благодарна тебе. Ты никогда не должен разочаровываться. Мы всегда будем тебя любить за то, что ты для нас сделал.
– Но ты так печальна, Тори. – Граф тяжело вздохнул. – Раньше в тебе этого не было. Конечно, я понимаю... Кораблекрушение... Ты не представляешь, как мне ненавистно думать, что я не смог защитить тебя.
– Сейчас меня печалит совсем не это, – прервала его Виктория. Она вовсе не хотела, чтобы ее дед чувствовал себя виноватым. – Я влюбилась в Гранта, – тихо призналась она.
