– Ты хочешь сказать: человеком, который подтолкнул его биологического отца к суициду?
– Да, – подтвердил он равнодушным голосом.
– Как Дэвид это выяснил?
– Не имею понятия. Но предполагаю, что он подслушал разговор или рылся в бумагах мамы… С тех пор все начало приходить в упадок. Его заботой отныне стало не заставить приемных родителей любить себя, о чем мечтает каждый сирота, а использовать свое особое положение для того, чтобы взять реванш.
– Захватив власть в группе Барле, это так?
– Не только. Захватить место, предназначенное для меня, не было его самоцелью: это было скорее средство, могущее обеспечить его сестре и ему полный комфорт, которого лишились его родители.
Мне вспомнились слова Дэвида во время нашего последнего ужина в «Дивеллеке»:
«Не было ни одного решения, которое я не принял бы ради того, чтобы защитить Аврору. Ни одного». Защитить ее. Дать все то, чего лишила ее жестокость Андре. Пусть даже пришлось разрушить семью, в которую он проник.
Находки на пляже Эклюз в Динаре, клятвы братской любви в кабинке для переодевания, летняя дружба, которая скрывала кровные узы, – Луи перебрал все эти эпизоды, которые я уже знала.
– Но ты… Как ты обнаружил, что они были братом и сестрой? – удивилась я.
Сначала был тот день, когда Луи застал их врасплох, заглянув в окошечко кабинки, где они переодевались.
– На тот момент мне было десять или одиннадцать лет. Я получил подтверждение их кровного родства следующей весной. Дэвид уехал на неделю в лагерь для скаутов. Впрочем, ему там не слишком понравилось. Он больше никогда туда не возвращался.
– И что же? Что произошло?
– Я рылся в вещах Дэвида, пока его не было. И нашел фотографию.
Рождественскую.
– Снятую прямо перед смертью его биологических родителей. Но ты знаешь, о какой фотографии я говорю, не так ли?
Я молча кивнула.
– Это ты ее поцарапал? Но по какой причине?
– Я не знаю, на самом деле… Думаю, я не перенес того, что увидел Дэвида и Аврору вместе и осознал, до какой степени их связь была нерушима.
– Ты ревновал?
– Я был влюблен, – ответил он прямо.
Я боялась, что Луи забудет детали и перейдет к сердечным делам в своей исповеди. Но казалось, он испытывал такое облегчение, изливая душу, что я не решалась прервать его.
После паузы я в конце концов решилась спросить:
– Почему ты ничего не рассказал в тот момент?
– Я боялся.
– Дэвида?
– Реакции родителей. Особенно папы. Дэвид уже стал его любимым сыном. Папа бы мне ни за что не поверил, и я, безусловно, был бы наказан. Или отправлен в пансион. Это меня ужасало.
Продолжая рассказывать свою историю, Луи уткнулся носом в мою шею, наслаждаясь моим запахом. Он глубоко дышал, словно хотел запастись им на грядущие долгие месяцы заключения.
– Однако во время свадьбы ты же чуть было не разоблачил их?
– С тех пор многое изменилось, Я изменился. Я созрел и больше не боялся Дэвида… У меня даже была собственная подружка, Ребекка.
– В таком случае что же тебя удержало? У тебя были доказательства…
– Я должен был поставить их рядом друг с другом обнаженными, чтобы все увидели их родимые пятна?
Эти нелепые слова заставили нас улыбнуться.
– Скажи правду: почему ты хранил молчание? Это был подходящий момент, чтобы заговорить, вновь занять свое место… вернуть Аврору! – отважилась я спросить в итоге.
Я не могла сказать о версии, которую сообщил мне Дэвид, но хорошо помнила о ней. В саду «Мезон-де-Брикур», в Канкале, он пригрозил своему старшему брату: «Я ему сказал, что если он совершит подобную глупость, то никогда больше не увидит Аврору», – признался он.
– Дэвид пообещал, что окончательно разлучит меня с Авророй, – подтвердил Луи.
– Он уже знал, что у вас с Авророй была связь?
– Очевидно. И сколько Дэвид ни клялся, что никогда не притронется к Авроре, он не мог перенести мысль, что я, его брат, могу обладать ею. Так у него появилась бредовая идея.
– Жениться на собственной сестре, втайне от всех или почти всех, – догадалась я.
Но я прекрасно понимала, что, желая добиться от Луи большего, должна была идти до конца. Прижавшись своей грудью к его, я решила спровоцировать его:
– То есть он обещает разлучить тебя с Авророй, а ты складываешь оружие без боя…
– Напротив, я сражался… Но произошло еще кое-что.
Я не шевелилась и даже не моргала, боясь, что он прервется и все будет потеряно навсегда.
– Я встретил на ралли Ребекку. Она мне очень нравилась, она была старше меня, приятная, веселая, всегда оживленная…
Ребекка безумно влюбилась в него. Это я уже знала.
– Но я никогда серьезно не отдавался нашим отношениям. Когда она забеременела…
Этого я не знала.
– …в мае 1988 года, за месяц до свадьбы Авроры и Дэвида…
– И… что она сделала с ребенком? – прервала я его рассказ.
Лежа рядом, я могла почувствовать, как лихорадочная волна дрожи пробежала по телу Луи. Наверное, я была первой, кому он рассказывал это.
– Она сделала аборт. Внезапно, за неделю до свадьбы.
– Но почему? Она же любила тебя!
– Да… Но она уже поняла, что я не останусь с ней на всю жизнь. И тогда сделала этот выбор, который я уважал.
Короче говоря, выбор, который отлично все уладил для Луи.
– Какая здесь связь с Дэвидом, вашей стычкой и свадьбой?
– Папа, – продолжил он дрожащим голосом, – папа никогда бы не потерпел аборта в семье. Ни в коем случае. Он был так воспитан, понимаешь? Он изо всех сил берег свою репутацию, «лак, придающий делам блеск», как он говорил.
– Дэвид шантажировал тебя этим, да? Ты ничего не говорил про их кровосмесительный брак, а он молчал про твои небольшие проблемы. Ты согласился на эту сделку? – удивилась я.
– Я был молод, – попытался защититься он. – На тот момент папа еще не решил, кто станет его наследником. Я также не хотел усугублять свои шансы из-за такого… глупого инцидента.
Тем самым он окончательно отказался от Авроры, от того, чтобы выставить свою любовь к ней на всеобщее обозрение.
– Это и было ваше соглашение?
– Скажем так: это лежало в его основе. Первая часть.
Луи больше не дрожал. Очищение от секретов шаг за шагом очищало его тело. Рассеянной рукой он обрывал лепестки в букетах, разложенных вокруг кровати, и рассыпал их вокруг нас, создавая дождь из белых лепестков.
