Они кончили без меня.
Приглашаемая
Когда ты – успешный писатель, не проходит и дня без того, чтобы тебя не пригласили на какой-нибудь праздник: коктейли, автографы, вручения премий и еще, конечно же, приемы в салонах. Последние представляли собой свободные площадки, где гости развлекались безо всяких ограничений. Там имелось все, что можно пожелать, все расходы были оплачены, еда была бесплатной, но и народа было огромное количество, как на книжной ярмарке Брив‑ла-Гайард. В поезде, заказанном специально, чтобы отвезти нас туда, я сидела между Бербером и Элоди и развлекала себя тем, что рассматривала звезд, сидевших вокруг, звезд кино, телеэкрана или эстрады. Здесь на квадратный метр знаменитостей было больше, чем на бульваре Круазетт в Каннах, что и являлось основным поводом для гордости этого салона.
Моя книга снова находилась на первом месте в рейтинге самых продаваемых книг во Франции, поскольку скорое появление второго тома подхлестнуло продажи первого, и я была торжественно объявлена главной знаменитостью нашего издательства. Неловкий и не совсем приличный статус, которым меня наградили на трибуне огромного зала, вызвал множество как любопытных, так и завистливых взглядов.
Перед трибуной стояла длинная очередь читателей, которые терпеливо и спокойно ждали меня. В основном это были молодые женщины, уже купившие мое произведение. Именно потому я поняла, что они ждали именно меня. Меня, просто-напросто меня. Легкая дрожь, подобная электрическому разряду, охватила их, когда я прошла рядом и мимоходом уловила несколько фраз, произнесенных шепотом, причем не всегда доброжелательно: «Она хорошенькая, да?», «Тебе не кажется, что она потолстела?», «Дрянь какая, на полчаса опоздала… Она уже изображает из себя звезду, эта Барле».
Однако я всего лишь выполняла пожелания своего издателя. Он считал, что для поддержания образа не следует приходить на встречи в книжный магазин вовремя. Звезда должна заставлять желать ее, это всем хорошо известно. После короткого приветствия я села так, чтобы меня было видно в профиль, и со скромной улыбкой, как бы извиняясь, сразу же начала ставить автографы на книгах, которые протягивали мне читатели: «А вы, сколько раз в день? Эротически ваша, Э. Б.»
Я хотела бы писать что-то более личное в своих посланиях, уделять больше времени беседе с этими женщинами, чтобы понять, как моя книга помогла им раскрепоститься и выявить долго подавляемые ими импульсы и желания. Но я знала, что нужно торопиться. Хотя время от времени, несмотря ни на что, мне все же удавалось перекинуться с ними несколькими фразами.
– Скажите, пожалуйста, где вы читали эту книгу? Дома или в транспорте?
То, что женщина осмеливалась демонстрировать чтение подобного произведения в общественном месте, не боясь косых взглядов и молчаливого осуждения, привело меня в изумление.
– О, везде понемногу, – призналась краснея молодая блондинка, стоящая напротив меня.
– И это вас не… смущало?
– Нет! И каждый раз, когда кто-нибудь садился рядом со мной, он начинал читать книгу через мое плечо! Вот это раздражало! И все из-за вас! – засмеялась она, подмигнув мне.
Большинство из женщин были очень любезны и доброжелательны, не хватало лишь чая и пирожных, чтобы представить себя на ужине с подружками.
После доброй сотни автографов, когда у меня уже начало болеть запястье и я брала следующий экземпляр, даже не поднимая глаз, я вдруг услышала знакомый голос, однако звучал он несколько более неуверенно, чем я его помнила. Я узнала бы его из тысячи.
– Здравствуй, Эль… Ты… Ты восхитительна. Впрочем, ты не изменилась.
Я не видела Дэвида с тех пор, как Луи устроил ту отвратительную сцену в «Жюле Верне». Дэвид, напротив, сильно изменился. Его трудно было узнать: недельная щетина, всклокоченные волосы, потухший взгляд. Я сразу заметила отсутствие повязки, которая обычно маскировала длинные шрамы на его запястье. Думаю, это был первый раз, когда я видела, что он публично демонстрирует их, не опасаясь косых взглядов. Казалось, Дэвид больше не стыдился показать себя таким, какой он есть.
– Дэв… – воскликнула я, но тотчас же осеклась, поймав себя на полуслове, из страха, что толпа узнает его и линчует на месте.
– У тебя будет минутка, чтобы поговорить?
– Да… – выдохнула я. – Конечно. Ты подождешь меня в буфете?
Мне потребовалось более полутора часов, чтобы удовлетворить первую волну фанатов, и только потом я смогла пойти к нему. Я заметила Дэвида сразу. Он стоял один, вдалеке от всех остальных, явно не желая с ними сталкиваться, в руке у него был бокал шампанского и толстая красная картонная папка под мышкой.
Я не знала, с чего начать разговор с человеком, который потерял все за такой короткий срок. В каком-то отношении он казался мне даже более покалеченным, чем его бывший друг Франсуа.
– Вот так сюрприз увидеть тебя здесь, – попыталась я начать с идиотским смешком, которым надеялась растопить лед.
– Признаюсь, я тут не только из удовольствия видеть тебя, – сказал он, поднеся ко рту бокал. – Я ищу издателя.
Он поднял свою папку и потряс ею над головой, словно трофеем.
– Что это?
Я предполагала, каким будет ответ, и как можно дольше старалась оттянуть момент, когда услышу его.
– Книга. Моя книга…
– Правда? – переспросила я, неуверенно улыбнувшись.
– Скорее… скажем так… моя версия всей этой истории.
– Хорошо… И что, – уклончиво спросила я, – у тебя уже есть варианты?
– Нет, – смущенно признался он. – Кажется, ты исчерпала до последней капли тему Барле. Сейчас всем наплевать на крах и падение в ад богача, ставшего бомжом.
Из заметок в прессе я знала, что он несколько перегибает палку. Само собой, у него больше не имелось тех немыслимых богатств, что раньше. Но, несмотря на то что его долги все еще оставались колоссальными, ему пока было где жить. Квартира на площади Мандель пока не была продана, и небольшие пособия обеспечивали Дэвиду минимальный комфорт.
– Представь себе, я даже стучался в дверь к Бернштейну, – добавил он с горькой улыбкой.
– И что же? – спросила я, хотя и прекрасно знала, чем могла закончиться их беседа.
– Он мне ответил то же самое, что и всем, кто приходит к нему после того, как вышла твоя книга с оглушительным успехом: ты очень мил, но у меня уже есть автор. Во всяком случае, сейчас время историй про пастушек, которые становятся принцессами. А не наоборот. Если принц погибает, все ему аплодируют. Но никто не купит его книгу. Твой приятель Фред должен быть доволен: это реванш мелких людей!
Взволнованная
Его личные проблемы помешали ему полностью осознать, что Фреда коснулись те же самые беды, но плюс ко всему еще и тюрьма.
Дэвид ушел, очевидно, оскорбленный тем, что я не предложила ему свою помощь.
