Полина Сергеевна сложила руки на коленях.
– Врать не стану, ну кем может работать малолетняя дурочка, у которой есть дочка?
– Дворничихой, – опять нарушила я обет молчания, – официанткой или в пробке рекламы водителям раздавать.
– Дурашка, – усмехнулась бабка, – уж не двадцать лет тебе, а чушь несешь. Прошлый век, советские годы, деревня при дороге! Ресторан! Реклама! Еще посоветуй мне в опере петь! Не про нас такие занятия, я шоферов обслуживала, чтоб с квартиры не выперли. Избу снимала, огород имела. Есть клиент, в хату веду, нет – огурцы поливаю.
Лицо Ирины приобрело странное выражение, она прищурилась, открыла рот, а Ксения захихикала:
– Вот вам и шелковые простыни с золотыми тарелками! Впрочем, насчет пони, похоже, не вранье, мамахен каталась в детстве на четвероногом животном, но только она перепутала пони с козой. Ой, не могу! Вы проститутка?
– Бывшая, – уточнила Полина Сергеевна. – А потом я в город подалась, там одну женщину убили, на меня вину свалили, ее муж и свекровь так дело обставили: вроде я бабу отравила, чтобы за вдовца замуж выйти. На много лет меня закатали. Но я ни при чем совсем! Подставили они меня, им домработница помогала! От звонка до звонка я все оттрубила и сразу в детдом помчалась, но девочки уже там не было. Директриса, хорошая женщина, выслушала меня и сказала: «Не ищи дочь, не порти ей анкету. Сейчас она под государственной опекой. И в техникум ее без конкурса взяли, и на работу по льготе устроят. А тут ты объявишься. И что получится? Из сиротки она в дочь уголовницы превратится. Зачем ребенку жизнь портить, что ты ей дать можешь?» Я послушалась умного человека, устроилась на завод, овладела профессией, замуж вышла… вот и все!
На секунду в комнате повисло молчание, потом Ксюша спросила:
– Сейчас-то вы чего приехали? Мы вам чужие!
– Мне детей Бог в браке не дал, – грустно ответила Полина Сергеевна, – муж недавно умер, кто…
– Стакан воды подаст, – перебила Ксения, – вот славно получается! Нашла водопроводный кран! Круто придумала! Сначала по рукам ходила, потом человека убила, в лагере попарилась, на свободу вышла, о дочери заботиться не захотела, а теперь! Здрассти, я твоя мама! Ступай, откуда пришла!
– Понимаю, – не обиделась гостья, – мало кому такое понравится. Жили себе, жили, и тут! Свидание под мантией!
Я с удивлением посмотрела на ту, которая назвалась матерью Иры. Свидание под мантией? Странное выражение, никогда его не слышала.
И тут Ирина с воплем:
– Я так и знала! Чуяла! Ждала! Верила! Ты вернулась!» – повисла на шее у Полины.
– Это дело надо отметить, – засуетился до сих пор молчавший Петр и сайгаком поскакал в прихожую к холодильнику. – Теща, вы водку пьете?
– Терпеть ее не могу, – покачала головой Полина Сергеевна, – лучше кофе.
– У нас теперь бабушка есть, – запрыгала Лера, – вау! Ксю! Суперски!
Я посмотрела на гостью и не сдержалась:
– Сколько вам лет?
– А вы кто? – задала свой вопрос Полина.
Я решила не вдаваться в подробности.
– Подруга Ксюши, временно живу у Королевых.
– Неужто студентка? – поразилась бабка. – Уже не юная вы.
– Хорошие отношения могут связывать и разновозрастных людей, – улыбнулась я, – кстати, о возрасте. Вы прекрасно выглядите, смотритесь одногодкой дочери. Вас трудно назвать старой.
– И не надо, – парировала Полина, – я родила Иру в школьном возрасте. Едва тринадцать справила.
– Рано, – вздохнула я.
Полина развела руками.
– Так вышло, изнасиловал меня один мужик. Не хочется вспоминать.
Ксения развернулась и убежала к себе в комнату. Я пошла за ней.
– Похоже, все сошли с ума! Обрадовались бабке, – начала возмущаться напарница, увидев меня. – Где будет спать старуха? В нашем клоповнике негде поставить еще одну раскладушку! Может, бабулю вывесить за окно? Засунуть в пакет – и наружу, стебно получится, заодно она и свежим воздухом подышит.
У Ксении в кармане затренькал телефон.
– Кого надо? – сердито спросила она.
– Ксю, ты? – произнес баритон.
Трубка была поставлена на громкую связь, и я прекрасно слышала, что говорит мужчина.
– Да, – слегка удивленно отозвалась Королева.
– Привет. Как жизнь? – поинтересовался незнакомец.
– Суперски.
– Что делаешь?
– В салон красоты решила заскочить, маникюр, педикюр сделать, – лихо соврала Ксения.
– Пошли вечером в «Павлов».
– Куда?!!
– В «Павлов», – повторил ее собеседник, – у меня два приглашения есть.
Ксюша быстро прервала разговор:
– Идиоты!
– Кто? – не поняла я. – Парень был мил, приглашал на вечеринку. Извини, я нечаянно подслушала беседу, у тебя громкая связь работала.
– Мобильный сломался, – обиженно загудела Ксения, – теперь весь свет слышит мои разговоры. Не отключается динамик. Я деньги на новую трубу копила, а мать их сперла и на тупую лампу потратила. Это розыгрыш. Кто-то с курса прикалывается. Думают, я куплюсь, побегу в клубешник и дверь поцелую. Фиг им.
– Голос был приятный, – улыбнулась я. – Может, это правда?
Ксения засмеялась.
– Ты… то есть вы…
– Раз уж мы временно стали сиамскими близнецами, давай перестанем выкать, – предложила я.
– Ты уже старая, – зачирикала Ксюша, – не в курсах про тусню. «Павлов» – самый пафосный клуб Москвы, любая девчонка из нашего института помчится туда со скоростью гепарда. Говорят, ложа в «Павлове» стоит десять тысяч евро за ночь, там оттягиваются сплошные олигархи.
Телефон Ксении снова зазвонил, она ткнула пальцем в клавишу.
– Так ты занята? – спросил незнакомец. – Извини, связь прервалась.
– Слушай, как тебя зовут? – не выдержала Ксюша.
– Не узнала?
– Не-а.
– Степа.
– Какой еще на фиг Степа! – взвилась Королева. – Ритка! Корали! Это ты меня разыгрываешь? Попросила френда Ксюшу развести?
– Прости, что не назвался сразу, – загудел парень. – Степан Рубцов, мы с тобой вчера вместе кофе пили.
Ксюша швырнула мобильный на кровать Леры и зашипела:
– Ну это точно Ритка придумала! Степан Рубцов – сын очень богатого бизнесмена, ездит на крутой иномарке и всегда окружен симпатичными блондинками в фирменных шмотках. С какой стати он мне звонит? Хотя про кофе правда. Вчера после второй пары я пошла в наш буфет, купила стакан бурды под названием «Американо» и села за пластиковый столик. Вокруг было пусто, народ не жалует институтскую харчевню, в нее ходят лишь те, у кого проблемы с деньгами, ректор велел установить в столовой «социальные цены», но и качество еды там тоже социальное. Ни за что бы не приперлась туда, но на дворе декабрь, на лекции я сидела у незаклеенного окна, холод пробрал до костей, в кошельке всего двести рублей, стакан дерьма в столовке стоит пятьдесят, а на поход в приличное место мани нет. Глотаю бурду, радуясь, что она горячая, потом посмотрела в сторону кассы и чуть не подавилась. Там стоял Степан. Как всегда, прекрасный, джинсы, рубашка, ботинки – все с лейблами от самых известных фирм, на запястье часы стоимостью с квартиру, волосы подстрижены и уложены в лучшем салоне, вдобавок от него пахло шикарным парфюмом, а в руке он держал роскошный бумажник из крокодиловой кожи. Но на кассиршу он впечатления не произвел.
