– Ты кто? – спросил он.
– Не узнал меня, папочка? Я твоя дочка, – ответила Ксю.
Из груди больного вырвался странный звук, похожий на бульканье.
– Лучше молчите, – испугалась я.
Ну что за больница такая? Бросили тяжелобольного в мрачном ледяном коридоре без помощи!
– Мы одни? – прошептал Петр. – Мы одни?
– Не волнуйся, сейчас врачи бегут! – заверила Ксюша.
Петр попытался сесть.
– Хорошо, что никого нет.
– Лежи спокойно, – испугалась Ксения.
– Арина, – выдохнул алкоголик, – прости меня, прости, я не хотел! Сейчас понял, но тогда нет! Где я нахожусь?
– Ты в больнице, – ласково пропела Ксения.
– Да? – нахмурился Петр. – В какой?
– В очень хорошей.
– Зачем меня сюда привезли?
– Чтобы вылечить.
– Но у меня ничего не болит, – заявил пьяница и спустил с каталки ноги.
Ксюша бросилась к нему и опустила на каталку.
– Папочка, не двигайся.
Петр замер, потом с глубочайшим изумлением спросил:
– Почему ты зовешь меня отцом? Новая шуточка? Может, хватит надо мной подтрунивать? Я думаю, надо ввести людей в курс дела. Софье, конечно, это не понравится, но и мне не по нутру роль болвана. Скажи, Арина ведь ничего не знала? Нет???
– Нет, – быстро сказала дочь, – только ты не вставай.
– Вот видишь, – удовлетворенно отметил больной, – что бы ты там обо мне ни думала, но я способен соображать и делать выводы. Все-таки кандидат наук!
Ксюша разинула рот.
– Ты имеешь ученую степень?
Петр махнул рукой:
– Ну хватит! Все полагают, что работу написала Софья. Да, она мне помогала, но экспериментальная часть была целиком моя. Неужели ты забыла? Сначала я отобрал группу в Пузырске, потом с ними работал. Хорошо, моя диссертация – это часть исследований Нечаевой, но нельзя же сказать, что я вообще ничего не делал! Мне плохо! Тошнит.
– Ляг скорей, – попросила Ксения.
– Вокруг туман, – пожаловался отец.
Я беспомощно оглянулась по сторонам. Куда бежать за помощью? Справа бесконечный коридор, слева сводчатая галерея, и, простите за неуместное сравнение, вокруг могильная тишина.
– Арина, – слабо прозвучало с каталки, – почему меня сюда привезли?
Я поежилась, разговор пошел по кругу. Ксюша наклонилась над отцом.
– Чтобы вылечить. Скажи, что у тебя болит?
– Ничего, только в пот бросает, потом делается холодно, голова кружится. И кажется, что я спал много-много лет. Слушай, а где мои руки?
– Вы не чувствуете пальцев? – испугалась я.
Господи, его парализовало.
– Очень даже хорошо управляю ими, – ответил Петр и, желая доказать это, пошевелил правой ладонью. – Но это не мои руки!
– А чьи? – уточнила я.
– Не мои, – занервничал алкоголик, – кожа странная, ногти другие, куда меня привезли?
– В больницу, – ответила Ксюша, – сейчас придет врач и стопудово тебя вылечит.
Петр приподнялся на локтях.
– Арина, скажи, неужели ты так его любишь?
– Да, да, да, – закивала Ксения.
– Похоже, я умираю, – констатировал Петр. – Арина! – торжественно заявил он. – Прошу тебя! На смертном одре! Ты не имеешь права мне отказать!
– Да, да, да, – твердила Ксю.
Королев стал бледнеть.
– Ты! Ты не Арина! Ты кто? Не узнаю тебя! Все равно помоги, помоги мне! Адрес! Запомни… там живет Оля, сходи к ней, скажи… что я умер!
В глубине коридора показалась фигура в белом халате.
– Сюда! – заорала я. – Скорей! Человеку очень плохо.
Но доктор не перешел на бег, он медленно приближался к нам, зевая на ходу, наверное, спал в укромном уголке и сейчас злился на людей, которые вернули его к суровой действительности.
Петр схватил дочь за руку.
– Волоколамское шоссе, дом семнадцать… Алексеева Ольга Ивановна. Умоляю, сходите, расскажите ей о моей смерти. Позовите ее на похороны. Это моя жена. Девушка! Поклянись, что выполнишь мою последнюю волю!
– Скорей, – закричала я, – сюда! Врач!
– Зачем так нервничать? – вяло спросила фигура в белом халате, отпирая кабинет. – Тащите каталку ко мне. Ну? Чего ждете? Санитаров нет.
* * *
Местный Гиппократ определил, что у Петра давление двести двадцать на сто сорок, и отправил Королева в палату. Мы с Ксюшей вышли на улицу и стали жадно дышать морозным воздухом.
– Жесть, а не больница, – сказала девушка и вытащила мобильный. – Что за черт! Это кто прислал?
Я показала на себя пальцем, потом приложила его к губам. Надеюсь, Ксения вспомнит, что по условиям договора, который я подписала перед началом эксперимента, я не имею права общаться ни с кем из ее и своих подруг или родственников. Но и бросить Петра Сергеевича на попечение равнодушных эскулапов нельзя, поэтому я отправила эсэмэс своей лучшей подруге Оксане, отличному доктору, а потом написала Ксюше: «Не волнуйся. Через час в палату к Петру приедет отличный специалист».
– А-а-а, – протянула Ксю, – это от Ритки. Не сообразила сначала.
Телефон в руке Ксюши зазвонил.
– Вот только Леона не хватает, – фыркнула она и включила громкую связь.
– Ксю? – спросил мужчина.
Я поняла, что это не Леон.
– Да, – пропела Ксения.
– Как дела?
– Лучше не бывает.
– Давай погуляем? – предложил парень.
– Это ваще кто? – уточнила Ксения.
– Не узнала?
– Нет!
– Вик, – прозвучал короткий ответ.
– Сегодня никак не могу, – сказала Ксюша, – занята по горло. Освобожусь очень поздно и сразу домой конспект писать.
– А сейчас ты где?
– В институте, – соврала студентка, шагая по направлению к подземному переходу, над которым горела буква «М».
– А в какой аудитории? – не успокаивался юноша.
– Зачем тебе? – насторожилась Ксю.
– Хочу провести этот день с тобой, – зазудел Вик. – Давай приеду, посидим вместе на лекциях.
– Я должна… э… помогать преподу в анкетировании, – солгала Ксения, – у нас работа в поле.
– Будешь задавать людям вопросы?
– Да!
– Суперски! А я не подойду тебе в качестве объекта исследования?
